- Тебя они пугают?

   - Нет.

   У Налле глаза вовсе не синие, темно-зеленые с золотой искрой, точь-в-точь, как ее камень. И волосы рыжие, не то медь, не то живое пламя. Не разглядеть.

   Янгар пытается.

   И наклоняется ниже, касается губами губ. Он знает, как быть с другими. А с нею?

   - Что тебе подарить, Медвежонок?

   - Зачем?

   - Просто так...

   ...его дом полон чудесных вещей, но понравится ли он жене?

   Она думает недолго, но лицо становится таким серьезным, словно этот подарок будет единственным на всю ее жизнь.

   А Янгар ждет, гадая...

   - Сапожки, - наконец, произносит Налле.

   - Сапожки?

   Он ждал другого, но... чего именно?

   - Красные, - уточняет она. - И мягкие... это... не сложно?

   Ничуть.

   У нее будут самые лучшие сапожки, которые только можно добыть на Севере. И обещание это Янгар произносит на ухо. А касаясь губами шеи, повторяет вновь:

   - Не бойся, больше не будет боли.

   - Хорошо, - она устраивается на его плече. - Я не люблю, когда больно.

   И ее ладонь выделяется на его коже светлым пятном. Оно скользит от шрама к шраму, и те, задубевшие, загрубевшие, ощущают это прикосновение.

   - Я что-то делаю не так? - она смотрит снизу вверх. И во взгляде нет и тени страха.

   Рыжие пряди переплелись с черными.

   - Все так.

   - Ты дышишь... странно.

   Янгар знает. С ним вообще происходит что-то, чему он не имеет названия. И впервые ему стало больно от чужой боли, той, что вспыхнула в зеленых глазах. А мимолетный страх - вдруг эта, пережитая ею боль, отвратит? - вовсе непривычен.

   Хазмат хорошо умел бороться со страхами.

   - Дышу, - на ее виске билась синяя кровяная жилка. - Потому что ты рядом.

   Пиркко-птичка... кто бы мог знать, какое сокровище скрывает Ерхо Ину.

   И не жаль за него отданных камней. И сам Тридуба уже не выглядит врагом, скорее уж тем, кого стоит пожалеть: упорхнула Пиркко-птичка из Лисьего лога.

   Села на ладонь к Янгару.

   Как не спугнуть?

   В подземельях нет ни дня, ни ночи. И факелы горят ровно. Но Янгар чувствовал, как стремительно уходит время. Скоро рассвет. Янгар научился определять его приближение еще в той, прошлой жизни. И сейчас отчего-то испытывал сожаление. С первыми лучами солнца откроются двери храма.

   И по ту их сторону Янгара встретит новая родня.

   Без радости, но по обычаю, расстелет Ерхо Ину дорожку из тростника. И коня подведет, черного, под алою попоной. А Кейсо приведет кобылицу серебристой масти.

   Хороша она.

   Тонкокостна, легконога и длинногрива. Янгар распорядился, чтобы гриву заплели в косицы, а косицы украсили драгоценными камнями. Чтобы попона златотканая до самой земли спускалась. Чтобы расписаны были охрой и басмой копыта...

   Достойный дар для маленькой жены.

   Понравится ли?

   Придремала, обняв его за шею, и теплый нос уперся в плечо. Дыхание щекочет, и на сердце становится так легко, что Янгар не знает, что с этой легкостью делать. Ему хочется и смеяться, и кричать, и просто лежать, разглядывая лицо Пиркко...

   ...здесь нет рабов.

   Не прав был Кейсо. Не оттолкнула дочь Ину, не уколола ядовитым словом.

   Ласковая.

   Приближение чужака Янгар ощутил кожей и, осторожно, стараясь не разбудить своего медвежонка, высвободил плечо. Перевернулся на живот.