...громко лопаются кувшины, и такая знакомая вонь расползается по двору.

   ...факел в руке чужака.

   ...и пламя взмывает высоко, выше разваленного тына, выше деревьев, выше самого неба.

   ...кто-то кричит...

   ...и острый локоть придавливает Янгара к седлу, не позволяя вывернуться.

   ...пепел просеют... так будет проще найти...

   Кто это сказал и когда?

   ...мальчишка скажет. Он знает.

   Что?

   ...упрямый змееныш... ничего, справятся.

   ...надо молчать.

   ...а лучше и вовсе забыть...

   О чем?

   - Одевайся, - спокойный голос Кейсо выдернул из воспоминаний. - Уходить надо.

   Непослушными пальцами развязал Янгар узел. Уходить... прочь... и это не бегство. Янгхаар вернется и отомстит.

   Он пройдется по землям Ерхо Ину, не оставив в живых никого, кто носит это имя. Он напоит поля кровью, и положит мертвецов к корням деревьев. Будут пировать волчьи стаи. Будут кричать вороны, восславляя Янгхаара-кормильца. И на всем Севере не найдется человека, который скажет, что совершена месть не по праву.

Глава 10. Удары

   Странное дело, я не испытывала страха.

   Стояла. Слушала. Удивлялась тому, до чего холодная земля. А ведь еще лето, кажется. И росы выпали ранние, значит, к полудню распогодится, верная примета.

   И светлеющее на востоке небо, смущенное словно, предупреждает о скором появлении солнца.

   Наверное, надо бежать, пока Янгар не вспомнил о моем существовании.

   Куда?

   К отцу? Или в храм, дверь которого, возможно, открыта?

   В заросли бересклета, уже украсившиеся розово-лиловыми серьгами соцветий?

   Но я стою. Смотрю, как он одевается. И здесь, в сумерках, его лицо выглядит по-настоящему черным. Янгхаар Каапо страшен в гневе.

   Сказал бы хоть слово...

   А я по-прежнему нага, и если в храме Кеннике нагота представлялась мне чем-то естественным и правильным, то теперь мне было стыдно.

   Жаль, что волосы мои не столь пышны, чтобы стать плащом...

   Янгар оделся, подтянул голенища сапог, нож в ножны опустил и медленно, как-то слишком уж медленно, точно опасаясь сорваться, повернулся ко мне.

   Вот и все.

   - Ты слышала?

   Каждое слово.

   И теперь я поняла, что задумал отец. Он не просто унизить желал Янгхаара, но уничтожить.

   - Слышала, - в руке Янгхаара появляется плеть.

   Надо же, как у отца, только коричневая, но тоже плетеная и с шариком на конце. В нем наверняка спрятан кусочек свинца, и воздух плеть рассекает со свистом. А кожу рвет и вовсе легко... и кожу, и мясо... однажды отец в приступе гнева запорол раба. Остыв же, приказал тело повесить на воротах, чтобы каждый видел, чем неповиновение чревато.

   Я видела.

   И помню.

   И смотрю на руку мужа, смуглые пальцы, нежно поглаживающие рукоять. На саму эту рукоять, резную, с волчьей головой, в пасти которой вставлен красный камень. И на ременный хвост.

   - Скажи, почему он это сделал? - пальцы Янгара приподнимают мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.

   Снова бездна. Черная, как кровь Укконен Туули.

   И нежность, с которой мой муж касается меня, пугает.

   - Он ведь собирался убить меня... - голос низкий, бархатистый, ласкающий. - И гнев богов пал бы на твою голову, Пиркко...

   - Нет.

   Надо молчать.

   Или упасть на колени.

   Умолять о прощении, которого я, возможно, и не заслужила.