И это укрепит то повествование, к созданию которого стремится Судзуки. Он просчитал даже это!

– Но знаешь что, Судзуки? Я ведь уже добрался до отгадки. Даже если это не удастся доказать и даже если ты всех сможешь запутать, я уже насквозь увидел нехитрое устройство твоего повествования. И ты до конца жизни не сможешь забыть, что человек, который это увидел, существует. Тебе всегда будет сниться лицо человека, который разглядел, что твое произведение дефектно.

– Хотите сказать, что это будет вашей победой? Или что, может быть, вы смогли превзойти меня? – С ликующим видом Судзуки стукнул кулаком по столу. – Лучше б вы подумали о другом. О том, что уже скоро эта женщина – Асука или как ее там? – наверное, придет сюда. Придет с бомбой в руках, придет переполненная желанием грохнуть тут и меня, и заодно всех вас.

– Но ее же нет? – произнес Руйкэ. Киёмия затаил дыхание. – Я имею в виду, последней бомбы ведь нет, не так ли? Ты же послал Асуке болванку. Если б лишняя бомба существовала, она давно была бы уничтожена. Вместе с пластиковым контейнером.

Судзуки сверкнул глазами.

– Если оставшаяся бомба взорвется, преступление закончится. Но ты не позволишь ей взорваться. И не дашь нам ее найти. Таким образом ты собираешься навсегда запереть нас – запереть внутри своей игры.

Страх перед бомбой с часовым механизмом будет сохраняться до тех пор, пока не будет доказано, что этой бомбы не существует…

– А доказать, что не существует то, чего не существует, невозможно в принципе. Поэтому ты и не сдвинешься с места. Даже если сюда придет Асука, ты ни за что отсюда не уйдешь.

– Вам… – Во вздохе Судзуки чувствовалась смесь ужаса и восхищения. – Вам никогда не приходилось ощущать тщетность жизни? Не приходилось испытывать отвращение к тому, что вы окружены идиотами и что эти идиоты вертят вами по своему усмотрению, эксплуатируют вас?

Он улыбался. Прищурившись, смотрел на Руйкэ, будто стреляя в него. И будто обволакивая его взглядом.

– Вы никогда не желали, чтобы ваши способности в полной мере были реализованы? Вы не испытывали желания преследовать собственные удовольствия, не будучи связанным с глупыми условностями и красивыми словами? Так, чтобы это было и интересно, и странно, так, как этого хочется вам самому?.. Господин сыщик, скажите, я – зло?

– Зло! – Ответившим был Киёмия. – Зло! Ты – зло! Это нужно четко сказать. Если даже в душе есть какие-то сомнения, это нужно сказать четко! Правда ведь, Руйкэ? Ответь же! Скажи, что он – зло!

– Господин сыщик, – Судзуки даже не посмотрел в сторону Киёмии. – Я вас спрашиваю. Я хочу знать ваш ответ. Ответ человека, который знает об обмане, который сыт по горло бессмысленностью и который, вооружившись мелочной логикой, тем не менее продолжает делать вид, что подчиняется.

«Перестань! – беззвучно закричал Киёмия. – Прекрати! Не забирай моего подчиненного!»

Внезапно он смог отчетливо ощутить желание Судзуки. Желание, которое, вероятно, возникло именно потому, что он встретил человека по имени Руйкэ. И это желание стало причиной того, что он дал Руйкэ подсказку, позволившую тому разгадать весь план.

Судзуки желает запереть весь мир внутри своей игры. Но это невозможно. Люди пошумят, а потом забудут. Скоро они забудут лицо Судзуки.

Есть только один путь, чтобы игра продолжилась.

Нужно, чтобы появился следующий Тагосаку Судзуки.

– Что скажете, господин сыщик?

– Да, все так, – сказал Руйкэ.