Даниэль удивленно покачал головой.

– Ничего подобного отродясь не слышал.

Карл Фишер улыбнулся.

– Да даже если бы вам что то и показалось знакомым, вы ведь не признались бы, не так ли? Такие вещи последнее, в чем можно кому либо признаваться. Это огромный секрет. Потом обвинений в неполноценности не оберешься.

– И все же вы как будто преуспели в жизни, – заметил Даниэль.

– Естественно. Я сделал великолепную карьеру. Ведь лишенный чувств обладает гораздо большими возможностями. Результаты исследований можно фальсифицировать. А от конкурентов избавиться. Несчастный случай с утоплением, падение с балкона во время разнузданной вечеринки, нераскрытое ограбление с убийством ночью во время проведения конференции. Не говоря уж о наркотических препаратах в распоряжении каждого врача, высокие дозы которых могут привести к трагическим самоубийствам.

У Даниэля так и перехватило дыхание, но прежде чем он успел что либо сказать, Карл Фишер подался вперед и успокаивающе похлопал его по плечу.

– Это всего лишь примеры, друг мой. Возможности. Фактов вы не узнаете.

Он умолк и снова взялся за свой чай.

Тут Даниэль впервые расслышал гул вентилятора. Мысль, что в комнату нагнетается свежий альпийский воздух, принесла ему некоторое облегчение.

Глотнув чая, Фишер невозмутимо продолжил:

– В молодости я совершил несколько серьезных преступлений. Как насильственных, так и имущественных. Меня ни разу не поймали. С возрастом я утратил интерес к подобным поступкам. Выгода редко когда стоила риска. Вдобавок примерно тогда же я открыл для себя новый предмет, поглощавший все мое время и силы, – психопатию. Мне стало понятно, что большинство исследователей данной сферы понятия не имеют, чем занимаются. Они лишь сосредоточились на импульсивных бедокурах, оставляя без внимания затаившихся и смышленых. Вас беспокоит, о чем я тут говорю?

Пока доктор Фишер разглагольствовал, Даниэля одна за другой захлестывали волны леденящего ужаса. Он отчаянно думал о двух дверях, что хозяин открывал, пока они шли сюда.

52

– Если не возражаете, я предпочел бы сменить тему, – проговорил Даниэль, стараясь при этом не смотреть в сторону выхода. – Итак, вам известно, что я не Макс и что удерживать меня здесь вы не имеете права. Я приехал в Химмельсталь, потому что со мной захотел повидаться Макс…

Карл Фишер остановил его взмахом руки.

– Нет, нет и нет! Все не так. Вы приехали в Химмельсталь, потому что с вами захотел повидаться я. Ваш брат подобного желания совершенно не изъявлял. Когда выяснилось, что у Макса имеется брат, именно я и решил заманить вас сюда.

– Вы решили, доктор Фишер?

– Ну конечно! Общеизвестно, что на психопатию влияют унаследованные черты, хотя о степени их воздействия до сих пор ведутся споры. Я уже упоминал, что встречал лишь двух трех психопатов, способных полностью себя контролировать. И один из них был мой отец. Он превосходно скрывал свою психопатию, при этом являясь авторитетным офтальмологом с безупречной репутацией. Тем не менее кое что в нем мне всегда казалось знакомым, и с возрастом я все более и более в этом убеждался. Ну а если одинаковая наследственность проявляется в отце и сыне, то уж в идентичных близнецах она должна сказываться еще даже больше, не так ли?

Он умолк, прищурил один глаз, а другим с хитрецой уставился на Даниэля.

– Вы сказали, что это вы заманили меня сюда, – ответил тот. – Но как?

При этом он подался вперед, будто бы с нетерпением ожидая ответа, но на деле бросил взгляд на дверь.