Она подняла брови:

– Ты тоже получил, что хотел, – утвердился в образе сильного, все понимающего спасителя. Но этого тебе показалось мало, да? Ты пожелал стать частью моей жизни, главным мужчиной. Не получится, Джонатан, ты никогда не займешь место в моем сердце, потому что оно уже занято.

Как часто случается в разгар эмоциональных разговоров, он ухватился за менее важное утверждение:

– Ты ведь сказала в тот вечер, когда мы были в ресторане, что ни с кем не встречаешься.

Кэрол стиснула кулаки:

– Да, я ни с кем не встречаюсь. В том смысле, на какой ты намекаешь. Но ведь нельзя судить о человеческих отношениях по правилам спортивной игры.

– Ты вела себя нечестно, – с горечью заявил он. – Ты не испытывала никаких чувств ко мне.

Она яростно тряхнула головой:

– А я и не обещала. Ты сам все придумал. Видел то, что тебе хотелось, а остальное придумал.

– Я этого не заслужил, – произнес он с дрожью в голосе.

Гнев Кэрол внезапно улетучился, оставив после себя пустоту и усталость.

– Нет, конечно, не заслужил. – Она открыла дверь. – Я не хочу быть неблагодарной, Джонатан, и мне бы хотелось, чтобы мы остались друзьями. Но, извини, сейчас я очень занята.

Он шагнул в дверь:

– Не завидую я тому, кого ты любишь.

– Это первая разумная мысль, которую ты сегодня высказал, – печально сказала Кэрол. – Пока, Джонатан.

Она смотрела ему вслед, чувствуя, как ее покидают последние силы. Господи, что еще ждет ее сегодня?

***

Тони сидел за письменным столом, глядя в окно на городские улицы, которые стекали вниз по холму к центру Брэдфилда. Вдали на башнях финансового центра светились уже не все окна, напоминая незавершенную игру бинго на приморском пляже.

– Ты где‑то там, – тихо проговорил он. – Планируешь действия, прикидываешь, как заставить нас играть в твою игру, решаешь, что делать с Полой. – В его голове уже вырисовывался образ человека, стоящего за этими преступлениями. Это была лишь попытка постичь сумрачный мир кукловода, но сейчас он по крайней мере сумел соединить отдельные фрагменты, постепенно извлекая смысл из груды информации, скопившейся в его голове. Убедить Кэрол будет гораздо трудней.

Увидев ее машину, он побежал вниз открывать дверь. Ее измученный вид – бледная кожа, ввалившиеся глаза – напугал его.

– Ты доконаешь себя, – посетовал он, впуская ее в дом.

– У меня облом по Тиму Голдингу. Похоже, мы после допросов выпустили преступника и удерживали не того, кого надо. Кевин думает, подозреваемый уверен, что провел нас, и поедет домой, где мы его и арестуем. Я сомневаюсь в этом. Поиски Полы тоже ни к чему не привели. Дон и Джен едва не вцепились друг другу в глотки, когда Джен сказала, что Пола лесбиянка. Сэм Ивенс считает себя умней всех. Единственная, кто не засирает мне мозги, – это Стейси, и то потому, что она общается только с компьютером. – Она стащила с себя куртку и бросила на столик у подножия лестницы. – Куда пойдем?

– Хочешь выпить? Или ты все еще на работе?

– Да и еще раз да. Хочу. Я жду известий от Кевина, но пока побуду дома, если только что‑нибудь не прояснится с Полой.

– Тогда пошли на кухню. Я открою бутылку.

Пока Тони возился с вином, Кэрол присела к столу.

– Я только что послала Джонатана куда подальше, – сообщила она.

Тони стоял к ней спиной и был этому рад, потому что она не увидела вспыхнувшее в его глазах торжество.

– И как ты себя чувствуешь?

Кэрол рассмеялась:

– Ох, Тони! Чертов ты докторишка!

Он глянул на нее через плечо:

– Это был не вопрос психиатра, а вполне дружеский.