– Тогда почему ты отказываешься нам сообщить то, что знаешь, тем более речь идет о человеческой жизни? Не думаю, что ты хранишь обет молчания из преданности.

Ди отвела глаза:

– Зачем мне высовываться из‑за какого‑то там копа? – Она нетерпеливо заерзала. – Вы ведь не имеете представления, с кем связались, верно?

– Кто бы он ни был, мы защитим тебя, Ди. Так кто же этот Крипер?

Тут она взорвалась, прикрыв свой страх бешеной злостью:

– Ты не понимаешь, да? Может, ты не коп, но из ихних. Вы думаете только о себе. Да, я боюсь, и у меня есть основания для этого, что бы вы мне там ни обещали! – Она внезапно вскочила и схватила свою сумочку.

– Постой, Ди! – окликнул Тони. Она не оглянулась. – Ты даже не выпила свой… – Официантка приближалась, держа поднос на уровне плеча. – Коктейль, – со вздохом договорил он.

Тони долго сидел один, глядя в бокал с вином, иногда переводил взгляд на ром с черной смородиной. В его мозгу вспыхивали и исчезали мысли – он пытался выстроить в логическую цепочку то, что знал, и то, о чем догадывался. Дневные посетители разошлись, бар почти опустел, чтобы снова заполниться после девяти. Когда он остался в одиночестве, достал телефон и набрал знакомый номер.

– Кэрол Джордан, – услышал он.

– Это я. Мы можем поговорить?

– Я на работе. Ты хочешь зайти?

Последнее место, где я хотел бы вести именно этот разговор, подумал он и ответил:

– Не стоит. Ты можешь прийти ко мне?

– Пока не могу, я занята, – сообщила она. – Похоже, мы почти раскрыли дела Тима Голдинга и Гая Лефевра.

– Прекрасная новость, но мне очень нужно поговорить с тобой, и не в офисе.

В трубке послышался вздох:

– Дай мне полчаса. Увидимся у тебя. И… Тони…

– Что?

– Хорошо бы, чтобы от этого был какой‑то прок.

***

Под давлением адвокатов, представлявших интересы Ника Сэндерса и Пита Сайверайта, Кевин освободил обоих. Он не мог поступить иначе: против них не было никаких улик. Бронвен Скотт заявила, что она готова присутствовать на допросе Кэллема Доналдсона. Кевин ожидал, что Скотт посоветует клиенту не отвечать на вопросы, и рисковать не хотел – отложил допрос на несколько минут, чтобы успокоиться.

Кевин ощущал бурлящий восторг в жилах – он испытывал такое чувство всегда, когда был близок к результату, уже мог дотянуться до него рукой. В эти дни каждый удачный арест, каждое успешное действие казались ему еще одним шагом к реабилитации. Словно та его ужасная ошибка была бранной надписью, вроде тех, какие малюют баллончиками с краской уличные хулиганы, а все, что приближало к успеху, – очередным мазком, закрашивающим непристойность. В один прекрасный день пятно на его биографии исчезнет, и Кевин сможет без стыда смотреть в глаза коллегам.

Кэллем Доналдсон был, на его взгляд, точным попаданием. Он идеально подходил под психологический профиль: жил без семьи в уединенном доме между Чейпелен‑ле‑Фрит и Кастлтоном, любил наблюдать за птицами, часто водил школьные экскурсии по «Пик‑парку» и рассказывал детям о жизни пернатых. Хорошо разбирался в технике – у него был классный компьютер и пейджер, который сообщал ему о появлении в Великобритании редких видов птиц. В ходе предварительного допроса Кевин обратил внимание на его поведение: Доналдсон чувствовал себя некомфортно, смущался. Если бы Кевину пришлось выбирать убийцу из этой троицы, то он указал бы именно на него.

Кевин собрал бумаги и вошел в кабинет для допросов. Но как только он включил диктофон и произнес формальное вступление, Бронвен Скотт сказала:

– Мой клиент хочет сделать заявление.