– Ты? – Кевин чуть не расхохотался.

Стейси не обратила на него внимания, встала боком к двери и сделала глубокий вдох. Казалось, она свернулась в кольцо, через мгновение ее нога будто выстрелила в дверь рядом с замком. Полетели щепки, дверь распахнулась.

– Ничего себе… – только и мог сказать Кевин.

Кэрол озадаченно посмотрела на Стейси.

– Жизнь полна неожиданностей… – пробормотала она, заходя внутрь. Открывшаяся перед ними картина заставила их забыть обо всем. Карл Маккензи лежал на постели, в правой руке зажат пистолет, одеяло и стена забрызганы кровью и ошметками мозга. В воздухе ощущался густой медный запах крови.

– Огнестрельная рана правого виска. Оружие в руке, – автоматически проговорила Кэрол.

– Господи, не может быть! – воскликнул Кевин. – Долбаный ублюдок, почему ты не мог сначала вернуть нам Полу? Долбаный эгоист и ублюдок!

– Похоже на самоубийство, – сказала Стейси.

Кэрол наклонилась к трупу:

– Вот только я не вижу ожога вокруг раны. – Она дотронулась тыльной стороной ладони до руки Маккензи. – Еще не остыл. Да‑а, удобно, конечно…

Стейси нахмурилась:

– Что и для кого?

– Самоубийство – для того, кто пытается нас убедить, что Карл Маккензи был достаточно умен, чтобы спланировать серию убийств и похищение полицейского.

– Не понимаю. Его отпечатки найдены на рации Полы. Вы имеете в виду, что он работал не один, а с кем‑то?

Кэрол вздохнула:

– Не с кем‑то, Стейси. На кого‑то.

*

Это было неплохо. Не так клево, когда заставляешь других, но все же круто. Сила, чтобы решиться отнять жизнь, и выдержка, чтобы выполнить задуманное, – разве бывает что‑нибудь лучше?

Интересно, долго ли протянет сценарий суицида? Зависит от того, найдут его случайно или целенаправленно, когда станут искать за убийство. Если это будет ледяная блондинка со своей сворой, то они быстро сообразят, что Карл умер не в одиночестве и не сам. Жаль, что мне пришлось использовать подушку, но у меня не было глушителя. Важней было тихо слинять, чтобы какой‑нибудь любопытный сосед не засек меня на выходе, – не до мелочей.

Может, попробовать версию, что опрашивала его, а он занервничал, внезапно схватил пушку и расколол себе тыкву? Я бы даже попала в герои дня. Нет, слишком рискованно, а я не люблю риск без нужды. Я всегда и на всем набирала себе очки. Вот как с дрессированными обезьянами: сначала я делала их своими должниками, а потом дергала за веревочки и заставляла работать на себя. У Дерека – улики по изнасилованию, которые я тихо ликвидировала, у Карла – наркотики.

Теперь пора избавиться от улики. Я замечаю то, что мне нужно, проезжая по узкой улице в паре миль от дома Карла: в глубине переулка – контейнер, в нем старые доски, сломанная мебель и прочий хлам. Подъезжаю и прячу простреленную подушку под листом фанеры. Через минуту я уже снова за рулем.

Мне пора вернуться на сцену, но прежде хочется ее увидеть. Я до боли скучаю по ней, с утра прошло много времени, а Карл больше уже не принесет мне видео. Позже я пойду туда, сменю видеокассету. Самой мне кончать ее этим дурацким искусственным фаллосом с бритвенными лезвиями вовсе не в кайф. Заставлять кого‑то еще – не время, но и пачкать руки мне не стоит. Это не входит в правила моей игры.

Впрочем, другого выхода у меня нет. Если ей не «помочь», она умрет еще не скоро. Возможно, ее успеют до этого найти. И хотя против меня у них ничего нет, лучше уж пускай она будет мертвой, чем вернется к ним.

Конечно, будет очень классно, если она выживет… Я стану наблюдать, как она борется с травмами, которые ей причинила моя сила, смаковать детали.