Его монолог прервал обеспокоенный таксист:

– Эй, приятель, у вас все в порядке?

Тони подался вперед:

– Пока нет. Но надеюсь, скоро все наладится.

***

Секрет моего успеха – в моей способности применять планы к меняющимся обстоятельствам. Эту обезьяну пришлось дрессировать довольно долго, и у меня появилась надежда, что так же долго ее можно будет заставлять на меня работать. Но не тут‑то было: выяснилось, что недоумок подловат, – а это риск, который я не могу себе позволить. В Тайлере можно было не сомневаться, он хранил верность, поскольку вкладывал много личного в задачу, поставленную мной. Этот же предаст меня, даже не сознавая, что делает.

Я подъезжаю к дыре, где он живет, и ставлю тачку за углом. Темнеет, все слишком торопятся попасть в тепло, чтобы обращать на меня внимание. Гляжу в зеркало заднего вида, не следит ли кто за мной, достаю из бардачка пушку – она приятно ложится в ладонь.

Когда вокруг пустеет, вылезаю из машины и, пригнув голову, быстро дохожу до нужного подъезда. Ключ у меня есть. Я взбегаю по ступенькам до первой площадки. Там две грязные зеленые двери. Рукой в перчатке стучу в одну из них, с намалеванной четверкой.

Сердце учащенно бьется. Мне еще никогда не приходилось делать это вот так, лицом к лицу, и мне любопытно, как это бывает. Идут секунды, дверь приоткрывается на пару дюймов, Карл глядит в щелку, на нем мятая майка и драные шорты. Морда заспанная, неприветливая.

– Хай, – узнав меня, говорит он, и его толстые губы расползаются в ухмылке. – Вот уж не ждал.

Он впускает меня в затхлую, запущенную комнату. Неубранная постель, ворох одежды, на стене постер с Бритни. Воняет потом и спермой – придурок занимается мастурбацией. Всякий раз, приходя сюда, я впадаю в депрессию при мысли: и это самое лучшее, что мне удалось найти.

Карл что‑то бубнит, но мне сейчас не до болтовни: надо быть совсем в другом месте. Вытаскиваю пушку и с удовольствием смотрю на его рожу – недоумка охватывает паника. Даже он способен сообразить, что предвещает дуло у виска. Тесню его к постели.

– Я делал все, что приказано. Я никому не говорил, – скулит он. Натыкается, пятясь, на кровать и падает. Ползет, рыдая, к изголовью. – Клянусь, я не сдам тебя.

Сосредоточиваюсь и нахожу внутри себя Голос – тот, которому он привык подчиняться: «Ляг, Карл, ляг, и все будет хорошо. Я Голос. Я твой Голос. Что бы я ни приказывал тебе делать, все для твоего блага. Я Голос, Карл. Ляг».

Это срабатывает. Его подсознание берет верх над паникой, он покорно подчиняется. Дрожит, потеет, но подчиняется.

Я беру подушку – в глазах этого урода надежда, – накрываю ему голову, приставляю к подушке дуло.

«Я Голос, – напоминаю я. – Я твой Голос». И нажимаю на спусковой крючок.

***

Кэрол подняла голову от материалов, которые читала: в офис кто‑то вошел. Она узнала судебного эксперта.

– Мы получили результат из АФИС, – сообщил он.

– Кто это? – Она вскочила и взяла из его рук заключение. – Карл Маккензи. Двадцать шесть лет. Хранение конопли, экстази, появление в общественном месте в непристойном виде…

– Я знаю его, он мелкий пушер, – сказал Кевин. – Ошивается в кафе «У Стэна».

– Последний адрес: Брэдфилд, Гроув‑террас, дом семь, квартира четыре, – прочитала Кэрол. – Пошли, Кевин, возьмем его. – Она протиснулась мимо эксперта и позвала Меррика.