– Вы можете повторить свои слова для протокола, – добродушно начал Тони, нажал на «запись», сообщил в микрофон число, время и имена участников допроса и обратился к Джен: – Вы можете пояснить обстоятельства этого допроса?

– Разумеется. Я отказалась от адвоката и от общения с сотрудниками полиции и просила о возможности поговорить с вами, доктор Хилл. Смысл моих действий в том, что мне хотелось поговорить лично с человеком, который незаконно проник в мой дом и подбросил улики с целью очернить меня перед законом.

– По‑моему, я еще не встречал ни одного человека с таким выраженным стремлением к власти, как у вас, – будто не слыша ее слов, сказал Тони. – Когда это началось? Когда вы поняли, что жизнь вас обделила, а власть никто добровольно не отдает и ее приходится отбирать? Как вы поняли, что можете манипулировать сознанием других людей и красть их силу? Как вы освоили методы гипноза и применили их к Карлу и Дереку? Уверяю вас, Джен, теперь вам придется несладко. Ведь для вас такая власть как наркотик? Вы уже не можете от этого отказаться. Даже теперь, когда вы понимаете, что все кончено, вам все же хочется поиграть: кто сильнее, я или он?

– Доктор Хилл, это ваша карьера закончена. Вы незаконно проникли в мой дом.

Тони с сожалением посмотрел на нее:

– Вы сами дали мне комплект ключей.

– Зачем мне давать вам ключи?

– Я попросил у вас видеокассету с записью сериала «Полиция Нью‑Йорка», а вы не знали, когда освободитесь, ведь сейчас у вас много работы. – Он отодвинулся вместе со стулом. – На любую вашу выдумку я могу предложить свою. При этом на моей стороне правда, против которой вы бессильны.

– Я так не считаю, – усмехнулась она.

– Что ж, посмотрим. Для начала поговорим о сексуальных притеснениях проституток.

Тони показалось, что он уловил тревогу в ее глазах, но Джен быстро взяла себя в руки:

– Вероятно, вы меня с кем‑то путаете. Я не плачу за секс.

– А я не утверждаю, что платите. У нас есть письменное заявление от молодой женщины, обвинившей вас в том, что вы склоняли ее к грубому сексу, угрожая в противном случае арестом.

Джен с облегчением рассмеялась:

– Вы что, вчера родились? Доктор Хилл, при работе в моем подразделении злонамеренная клевета – неизбежный риск. Я назову вам имена женщин, с которыми у меня был сексуальный контакт, и не грубый, а по взаимной склонности. У меня нет необходимости склонять к этому уличных проституток. Я уверена, что любой суд поверит слову копа, сделавшего неплохую карьеру и удостоенного благодарности за хорошую работу, а не какой‑то драной шлюхе.

– Ну что ж, тогда перейдем к другим пунктам обвинения, – не терял спокойствия Тони. – Например, к тем веским уликам, которые я нашел в вашем доме. Это не только компьютер, Джен. Я обнаружил ваш тайник с фотографиями и дисками. На всех имеются отпечатки ваших пальцев.

Она вздохнула и потупилась:

– Тут вы меня поймали, доктор Хилл. Я думаю, будет проще, если я сразу скажу все начистоту. Да, у меня хранились материалы, о которых вы сейчас упомянули, но я виновна лишь в сокрытии улик. Эти материалы были присланы мне анонимно, по почте. Может, вы знаете, кто их отправил? Безусловно, мне следовало ознакомить с ними следствие, но… – Обезоруживающим жестом она развела руками: – Мне нечем гордиться. Я хотела прославиться, раскрыв это преступление. Да, мне следовало передать фотоматериалы старшему инспектору Джордан, но мне хотелось славы. – Она заглянула ему в глаза, на ее лице появилась ангельская улыбка.