Несколько заключенных злорадно расхохотались. Эндрюз прервал казавшуюся неизбежной перебранку и даже не дал ответить Клемензу.

— Послушайте, кажется, среди нас нет наивных детей. В интересах каждого из вас женщина не будет выходить из лазарета до прибытия бригады спасателей. И уж во всяком случае нигде и никогда не появится без сопровождения. С глаз долой — из сердца вон, не так ли? — Желания как-то прокомментировать краткую речь начальника колонии ни у кого не появилось. — Поэтому давайте вернемся к своим каждодневным обязанностям и не будем волноваться из-за пустяков. Возражений нет? Вот и отлично. — Он встал. — Благодарю вас, джентльмены.

Никто не шелохнулся. Диллон повернулся к собравшимся и негромко сказал:

— Порядок.

Заключенные зашевелились и, разделившись на группы, отправились по своим рабочим местам.

Эндрюза нисколько не смутило такое завершение собрания. Он ничего не имел против таких безобидных проявлений демонстративного неуважения. Они позволяли снять напряжение и предотвращали случаи куда более серьезного неповиновения.

Собрание прошло примерно так, как Эндрюз и ожидал. Он полагал, что неплохо разобрался в сложной ситуации, предупредил распространение нелепых слухов и сплетен. Вместе с Эроном он отправился в свой кабинет.

Впрочем, вынужден был признать Эндрюз, более информативный ответ Компании ему бы не помешал. Дорогу Клемензу преградил озабоченный Диллон.

— Ты что-то хотел сказать? — спросил Клеменз.

— Слушай, лекарь, на твоем месте я был бы поосторожней с этой женщиной.

Клеменз улыбнулся:

— Она не в таком состоянии, чтобы ее можно было всерьез опасаться. И потом, разве мы не должны дать шанс всем детям Божьим?

— Еще неизвестно, Божье ли она дитя.

Мужчины еще с минуту молча разглядывали друг друга, потом Диллон сделал шаг в сторону, пропуская Клеменза. Он еще долго провожал фельдшера взглядом, пока тот не скрылся в воротах, ведущих в тоннель D.

Женщина по-прежнему была без сознания, только теперь она не стонала — очевидно, ее уже не мучили сновидения. Клеменз проверил, не соскользнула ли игла для внутривенного введения раствора. Не располагая почти никакими данными о состоянии пациентки, он был вынужден ограничиться общеукрепляющими средствами. Помимо глюкозы и сахарозы раствор содержал толерантные антибиотики широкого спектра действия, модификаторы быстрого сна и обезболивающие средства. Во время аварийной посадки был безнадежно испорчен прочный медальон с личными данными, поэтому Клемензу пришлось обходиться без элементарной информации. Он облегченно вздохнул, не обнаружив никаких симптомов неблагоприятного воздействия лекарств. Слава Богу, у его пациентки не оказалось аллергических реакций ни на одно из введенных им веществ.

Клеменз удовлетворенно отметил, что сосуд с физиологическим раствором почти пуст. Значит, организм пациентки хорошо усваивал укрепляющие средства. Он провел сканером над грудной клеткой и головой женщины; прибор успокоительно мигнул зеленым огоньком. Клеменз приободрился, вылил в сосуд содержимое еще одной ампулы и положил руку пациентки так, чтобы обнажилась трехглавая мышца.

Глаза Рипли сразу открылись. Она внимательно смотрела на Клеменза, будто секунду назад лишь притворялась, что спит или лежит без сознания. Пораженный внезапным пробуждением пациентки и быстротой ее реакции, Клеменз заколебался. Глазами Рипли показала на сосуд в его руках:

— Что это?

— Устройство для внутривенного введения лекарств.

— Это я сама вижу. Вы поняли, что я хотела сказать.

Клеменз нерешительно улыбнулся:

— Это, так сказать, легкий коктейль, мое собственное изобретение.