|
- Что? Купила, говоришь, в Люке, у местной мастерицы?.. Нет, нет, это совсем недорого... Но тебе пришлось самой заказать оправу? - Конечно, - ответила г-жа Дефорж. - А это стоило двести франков. Госпожа Бурделе расхохоталась. Так вот что Анриетта называет удачной покупкой! Двести франков за простую оправу из слоновой кости и вензель! И все из-за экономии в сто су на куске кружев шантильи! Да такие веера, готовые, можно найти по сто двадцать франков. И она назвала магазин на улице Пуассоньер. Тем временем веер переходил из рук в руки. Рыжеволосая г-жа Гибаль, высокая и тонкая, еле взглянула на него. Лицо ее выражало полнейшее равнодушие, но серые глаза, несмотря на внешне бесстрастный вид, порою загорались чудовищной жадностью. Ее никогда не видели в сопровождении мужа, известного адвоката, который, по слухам, жил, как и она, независимо, целиком уйдя в свои дела и развлечения. - Я за всю свою жизнь даже двух вееров не купила... - проговорила она, передавая веер графине де Бов. - Не знаешь, куда девать и те, что получаешь в подарок. - Вы счастливица, дорогая моя, у вас такой любезный супруг, - с тонкой иронией заметила графиня и, наклонившись к дочери, высокой двадцатилетней девушке, прибавила: - Взгляни на вензель, Бланш. Какая прелестная работа!.. Из-за вензеля, должно быть, и обошлось так дорого. Госпоже де Бов только что исполнилось сорок лет. Это была величественная женщина с наружностью богини, крупными и правильными чертами лица и большими томными глазами; ее муж, главный инспектор конских заводов, женился на ней из-за ее красоты. Тонкость работы вензеля, видимо, поразила графиню, зародив в ней волнующие желания, от которых потускнел ее взгляд. И неожиданно она спросила: - А ваше мнение, господин Муре? Дорого двести франков за такую оправу? Муре, все еще стоявший в окружении этих пяти женщин, с улыбкой наблюдал за ними, заинтересовавшись тем, что так привлекло их. Он взял веер, осмотрел его в уже хотел было ответить, как вдруг вошел лакей и доложил: - Госпожа Марти. Вошла худенькая, некрасивая женщина, обезображенная оспой, но одетая с изысканным изяществом. Возраст ее не поддавался определению: ей можно было дать то сорок, то тридцать лет в зависимости от того, какое у нее в данный момент настроение; на самом же деле ей было тридцать пять. На правой руке у нее висела красная кожаная сумка. - Надеюсь, дорогая, - обратилась она к Анриетте, - вы извините меня за то, что я вторгаюсь к вам с сумкой... Представьте, по дороге сюда я зашла в "Счастье" и, по обыкновению, потеряла там голову... Мне не хотелось оставлять сумку внизу, у извозчика - еще, пожалуй, украдут. - Тут она заметила Муре и добавила, смеясь: - Ах, сударь, я вовсе не собиралась вас рекламировать, я даже не знала, что вы здесь... Но, право же, у вас сейчас исключительные кружева. Это отвлекло внимание от веера, и молодой человек положил его на столик. |
