— Если ты пообещаешь больше ничего не решать за меня.

Грэм улыбнулся. Слова Даны внушали надежду на то, что она всё же видит его рядом с собой в будущем.

— Обещаю, — ответил он.

— Думала, что я своими руками тебя придушу, — с грустной улыбкой призналась Дёмина, — пока мне не сказали, что ты погиб.

Пшикнул сервопривод двери.

— Да вообще гад! — раздался голос Рама.

Полковник въехал в палату, держа в руке комм.

— Я его даже помянуть успел, засранца, — продолжил он, подъезжая к койке. — Как положено, стопочку галетой накрыл. А он, говнюк, живой. Как-то даже неудобно перед людьми.

— А ты не торопись убирать, — Нэйв помолчал, переводя дух. — Чувствую себя гаже, чем Дана выглядит.

Замутнённый разум с трудом выстраивал нужную фразу, потому Нэйв говорил с большими паузами. Блайз-младший дёрнул ухом, показывая своё участие в беседе.

— Над комплиментами тебе ещё работать и работать, — хмыкнула Дёмина.

— Ну, ты правда идеально гармонируешь с ним цветом лица, — развёл руками Костас. — Оба нежно-зелёные. Прям как та семейка жмуров из твоего любимого в детстве ужастика. Не, с этим пулеуловителем-то понятно, а с тобой что случилось-то?

Вошла идиллийка-врач. Неодобрительно покосившись на саблезуба, тихо переползающего под бок Нэйву, она сделала Грэму укол и вышла, закрыв за собой двери.

Укол прочистил Грэму разум. Дышать стало немного легче и даже мир перед глазами прояснился и обрёл чёткость.

— Да, что случилось? — вернулся Нэйв к прерванному разговору.

— Готовят его подружки хреново, — сообщила Ракша, потрепав Блайза-младшего по холке. — Чистая отрава.

Нэйв насторожился. Помня увлечение Лорэй ядами, он подумал, что сёстры пытались убить Дану. Но тогда почему она жива? Не рассчитали дозу? Или применили яд, на который у дорсайцев иммунитет? Если так — то лучше тогда сестричкам искать нору подальше и поглубже. Ибо даже репликанты их не спасут. Но… Нет, чушь какая-то. Тогда почему Дана жива, Блайз — вот, в порядке? Почему, в конце-концов, именно убить, а не сдать своим? Надо разобраться.

— Хотели убить? — прямо спросил Грэм.

— Может и хотели, — пожала плечами Ракша, — но из уважения к тебе — не стали. Вывели из строя, пока я не успокоилась.

Костас закрыл глаза ладонью. Спасая дочь, он совсем упустил из виду её характер.

— Дай угадаю, — сказал он. — У тебя в заду засвербело и ты, вместо того, чтобы тихо прикинуться ветошью и не отсвечивать, решила погеройствовать?

В другое время Дана бы взорвалась от такого вопроса, но сейчас она всё ещё чувствовала себя слишком уставшей и разбитой для ссор.

— А если бы тебя отправили загорать в столицу, пока я умираю в Зеларе, ты бы тоже сидел на жопе ровно? — спросила она, уставившись в глаза Костасу.

— Вот будут у тебя дети — тогда ты меня поймёшь, — отозвался тот, не отводя взгляда. — Но окажись я на твоём месте, то действовал бы иначе. Месть — это блюдо, которое подают холодным. А в горячке упарывают только косяки. Я тебе поражаюсь: то ты хитра, как лиса из сказки, то вдруг отключаешь мозги и галопом вперёд, расшибать лоб об стену.

— Ну простите, что мне не всё равно, когда погибают близкие мне люди! — возмутилась та. — Есть от чего потерять голову.

«Близкие люди». От этих слов на душе у Нэйва потеплело. Нащупав руку стоящей рядом Ракши, он сжал её пальцы и повернулся к Костасу:

— Видишь? А ты говорил, что она нас убьёт.