– А ты укрупнить можешь? – спросила я Тофика.

– Нет проблем. – И он начал виртуозно работать «мышкой». Однако при увеличении задний план расползался, и черты лица той девушки только расплывались. Ничего не получалось.

– Кого хоть идентифицируем? – наконец спросил Тофик.

– Не знаю, – расстроенно ответила я.

– Ну ты даешь, – обиженно сказал Тофик, – целый час ищем того, кого сами не знаем.

Однако мой коллега, видно, вошел в раж охотника и продолжал щелкать другими кадрами пленки.

Так мы проработали еще около часа, пока на одном из кадров не нашли то, что искали. На этом фото я тоже была, но как раз размытой, покидающей зал. Зато девушка, хоть и вполоборота, была видна достаточно четко. Мне хватило одного беглого взгляда… Батюшки!

– Аня! Соболина!

– Которая? – Тофик заглянул мне через плечо.

– Да вот же – Анька! – я ткнула пальцем в экран. – Но откуда она взялась на выставке? Я ее там не видела…

– Она там была всего минут десять, – как то вдруг смутился Абдуллаев. – А ты так была увлечена собой в палантине…

– А ты знаешь нашу Анюту?

– Это не ваша Анюта, – снова смутился Тофик. – Это моя подружка. Оля. Она попросилась со мной на выставку. Девочка из провинции, ни разу не была на светском рауте.

– А чего так смущаешься, если подруга?

– Да понимаешь… Она еще маленькая. Ей только семнадцать в октябре исполнится. Ну так получилось, она живет у меня…

– Ну ты даешь.

– Да у нас, Света, все серьезно. Я жениться собираюсь. Вот тысячу долларов соберем и выйдем из подполья.

– А зачем вам эта тысяча?

– Тут, понимаешь, такая история вышла. Она приехала учиться в Питер, а у нее сумочку у рынка срезала. А эту тысячу у нее родители чуть ли не пять лет собирали… Я когда ее встретил, она аж сознание от слез теряла. Я ее подвести хотел, а ей и ехать то некуда: в Питере только подруга матери, а Оля сказала, что, скорее, умрет, чем сознается в пропаже денег…

Смутные сомнения стали закрадываться в мою душу.

– А твоя Оля случайно не из Самары? Не Рожнова?

– Рожнова, – обалдел Тофик.

– А ты, стало быть, тот кавказец с рынка? Частный извозчик?

– Что ты обзываешься? – обиделся Тофик. – Знаешь, как у нас мало платят? Вот и приходится подрабатывать…

– Абдуллаев, да тебя убить мало!.. Из за этой вашей тысячи долларов две женщины скоро в ящик сыграют. Дурак неумный! Соображать же надо!..

Мы еще минут десять переругивались, и Тофик пообещал мне, что лично, на правах жениха, позвонит Юлии Николаевне и Алле и во всем повинится за двоих.

Уходя, я последний раз глянула на монитор. Как все таки эта Оля похожа на нашу Соболину. Уже собираясь закрыть файл, я заметила сбоку от Оли Ани молодого человека, который, как я вспомнила, прятался в конце презентации от меня за колонной. Второй раз у меня возникло ощущение, что лицо его мне знакомо. Но думать над этим мне было уже не интересно. Оля нашлась!

***

За два дня ДО ЭТОГО…

Совет Парубка не дал результатов. Два дня я беспрерывно общалась с теми, кто видел меня на презентации. Я опросила с десяток людей. Все они выражали мне сочувствие по поводу случившегося, но все путались во времени. Одни уверяли, что будто бы им кажется, что я была на празднике с ними до утра («Ну как же, Светочка, мы еще пили с вами часа в три ночи на брудершафт»); другие помнили меня в самом начале праздника, еще до приезда губернатора; как и во сколько я уходила – не помнил никто.