Я с благодарностью посмотрела на Игоря Сергеевича. В этот момент позвонил мой мобильник. Васька слегка извиняющимся голосом (ведь мы очень плохо расстались в пятницу) спросила:

– Ты поссорилась с Беркутовым?

– С чего ты взяла?

– Тогда почему так быстро вернулась из Москвы?

– Вернулась, как и планировала, сегодня утром.

На том конце провода повисла нехорошая тишина. Васька кашлянула, словно у нее перехватило горло.

– Света…– она говорила медленно, словно подбирала слова, – я боюсь за тебя. По моему, тебе надо лечиться. Поверь мне, как психологу. Патологическое вранье без выгоды для себя – это болезнь.

– С чего ты взяла, что я вру? – я начинала тихо ненавидеть свою подругу.

– С того, что ты вообще не ездила в Москву!

– Что о?

– То! Ты физически не смогла бы так быстро обернуться. А в субботу в обед я видела тебя в бутике на Невском. Ты мне даже рукой сквозь витрину махнула. Мне очень жаль, Света, но ты – бессовестная лгунья!..

***

Игорь Сергеевич внимательно слушал меня. (Последний звонок Васьки был настолько нелепым, что, даже дав отбой, я еще какое то время молча сидела на скамье, не умея собраться с мыслями.) Он сам подтолкнул меня к этому разговору: «Новые проблемы?»

Я начала со странного звонка Обнорского, перешла на «тронутую» Нину Дмитриевну, заразившуюся от нее дочь, не забыла даже про чокнутого бармена с его кофейной чашкой…

– Я так и понял, что не все здесь так просто…– задумчиво сказал Парубок. – Поверьте, Света, так не бывает: чтобы в одночасье все ваше окружение вдруг… сошло с ума. Я – материалист и в мистику с чертовщиной не верю. Скорее, кому то очень хочется выбить вас из седла: доказать, что сумасшедшая – вы.

– Но – кому?

– Это нам и предстоит выяснить… А пока рекомендую вам все таки встретиться с кем нибудь из участников той презентации.

– …Игорь Сергеевич, а почему вы мне верите? – запоздало спросила я.

– Не знаю. Опыт. Интуиция. Или просто не верю в то, что красивые женщины так глупы: сначала пригрозить воровством, а потом это воровство и совершить. Как то это очень примитивно.

Он помолчал, затушил сигарету.

– А потом… Знаете, Света, у нас с вами, оказывается, есть общие знакомые. С некоторых пор я тоже подстригаюсь у вашего мастера – у Евгения.

***

Поскольку с Музой я уже наобщалась вдоволь, то сразу направилась к знакомому фотокору Тофику Абдуллаеву, чьими фотографиями были украшены криминальные заметки утренних газет.

Тот даже не чувствовал за собой никакой вины.

– Светик – это же мой хлеб. Я отщелкал две пленки, сдал их в наше агентство, а уж купят снимки или нет – дело не мое. Я даже не знаю, вышли ли мои снимки сегодня в газетах.

Я положила перед ним две газетные вырезки.

– Да, моя работа. Особенно горжусь, что успел нажать на камеру, когда к тебе губер подошел. Смотри, как ты улыбаешься хорошо.

Тофик, как выяснилось, до этого ничего не знал о моих проблемах, а выслушав меня, лишь развел руками: извиняйте, мол…

– А негативы у тебя сохранились?

– Зачем тебе?

– Хочу посмотреть, кто на замытом фоне.

– Это я тебе и без негативов покажу, – и Абдуллаев «открыл» фото на компьютере.

Снимки сразу видоизменились. Теперь уже на них кроме нас с губернатором появились другие гости: вот художник редактор с рюмкой водки в руке, вот – с заискивающей улыбкой – хозяйка Муза… А это кто? На обоих снимках на заднем плане стояла молодая девушка, зачарованно смотрящая прямо в объектив.