Вернувшись обратно в Агентство, я бегло просмотрел подготовленные Агеевой материалы по морговским покойникам, но что либо дельное почерпнуть из них не смог. По Умнову вообще был полный голяк, а биография Твердохлебова изобиловала сплошными «не»: не состоял, не привлекался, не участвовал, не учреждал. Разве что тачка у него тоже была неплохая – «БМВ» 1998 года выпуска.

От этих размышлений меня отвлек звонок жены.

– Привет, журналюга. Ты не забыл? В восемь мы встречаемся у Базилевича.

– Да да, Галюша, – запоздало сообразил я. – Конечно, помню. Уже еду.

Сергей Базилевич – наш с Галкой германский знакомый. В Европе он оказался еще в детстве, по воле родителей. Несколько лет назад Базилевич, уйдя на свою немецкую пенсию, решил заняться в Питере совместным бизнесом с нашими доморощенными предпринимателями. Парочка таких экземпляров капитально запудрила ему мозги и попыталась кинуть на весьма приличную сумму. В ОБЭПе это дело расписали в Галкин отдел, она довольно быстро раскрыла преступление, и баксы благополучно вернулись к Базилевичу. С тех пор немец испытывает самые добрые чувства к Галине, регулярно шлет красочные поздравительные открытки, а когда прилетает в Питер, непременно приглашает нас обоих в ресторан.

***

Ужин в «Тройке» начался замечательно. Пили «Русский стандарт», закусывали красной икрой, креветками, осетриной. Курили напропалую. Принесли горячее. Лично мне уже есть не хотелось, но когда еще в нашей скромной жизни появится возможность посидеть в хорошем ресторане и не думать о том, во сколько это обойдется? «Кушайте, Марфа Васильевна, за все уплачено».

В самый разгар застолья к нам подошел официант и торжественно водрузил на стол бутылку шампанского. «Вот, просили передать, – с пафосом произнес он, обращаясь к Галине. – С наилучшими, так сказать, пожеланиями». Он неопределенно махнул рукой куда то в глубь зала и церемонно удалился. Я с ревнивой укоризной посмотрел на жену, которая зарделась и смущенно опустила глаза в тарелку. Базилевича же эта сцена, наоборот, весьма восхитила: «Браво, Галина! Похоже, не я один здесь, в этом зале, готов отдать дань восхищения вашей красоте!»

Я же этого самого восхищения отнюдь не разделял, а потому пристально всмотрелся в обозначенном официантом направлении. Несмотря на полумрак и плотную завесу табачного дыма, я сумел различить в самом дальнем сидящих за столиком трех мужиков, в одном из которых узнал… Шаховского. Извинившись перед своими спутниками, я демонстративно направился в сторону сортира и боковым зрением заметил, что Шах последовал за мной.

– Вот так вот, Георгий Михайлович! Я тут вкалываю на благо Агентства, а вы, извиняюсь, в свободное от работы время благородные напитки кушаете…

– Витька, ты то что здесь делаешь?

– Между прочим, выполняю ваше поручение. Работаю с источником с Южного кладбища. Кстати, прошу вас завтра в свидетели. Вы уже ознакомились со здешним прейскурантом? За пятьсот рэ тут можно разве что от пуза поесть мороженого.

– Ладно, Шах, не парь мне мозги. Лучше скажи, есть что нибудь по нашей теме? Что это за люди с тобой?

– Михалыч, ты же меня знаешь, если за дело берется Шаховский…

– Погоди, в нашем деле главное – конспирация, – пробормотал я и решительно затащил его в кабинку, после чего закрыл дверь на щеколду.

– Удалось что нибудь узнать по санитарам?

Включившись в нашу шпионскую игру, Шах тихо сообщил:

– В общем, тот мужик, что покрупнее, – это Винт. У него сейчас собственный бизнес, а когда то он от «тамбовских» курировал куст кладбищ, в который входило и Южное.