«Бедная Ася», – вспомнила я ее спонсора.

– Секс, Света, он разный бывает. И – с разными. И – по разному…

Странно. Ася не выглядела прожженной потаскушкой. И при этом от нее откровенно тянуло каким то жизненным опытом, которым даже я не владела.

– У тебя есть подруга? – спросила Ася.

– Есть. Вася. Подруга из детства.

– Все, отбрасываем первую букву и твоей подругой навсегда становится Ася.

Я лишь на секунду почувствовала себя предательницей по отношению к Василиске. Но тут же отбросила эмоцию иголку в сторону. Хоть Аська и младше меня, тем не менее мы вполне могли бы стать неплохими подругами.

– И где же это ты все таки так вчера надралась? – снова спросила я, отряхивая с блузки капли воды.

– Во первых, не так уж и надралась: посидела с девчонками в баре, сначала – по коньячку, потом – шампанского…

– Да ты ополоумела! Кто же градус понижает? Всем известно, что…

– …Во вторых, ты же вчера не взяла меня с собой…

– Я ведь тебе объяснила: встреча с «источником». Важную информацию доставала для «Пули». Мне даже Скрипка под это дело денег дал.

– Знаю я этих источников! Небось, с твоей груди глаз не спускал весь вечер.

– Ну и не спускал. А как же? Он же не педик.

– Лучше бы он был педиком, – вдруг зло сказала Ася и, вытерев лицо, направилась к съемочной площадке. – И, пожалуйста, не ходи за мной, – вдруг жалобно сказала она. – Не могу при тебе работать на камеру.

***

За восемнадцать дней ДО ЭТОГО…

Юлия Николаевна звонила по пять раз на дню. Я упросила знакомых розыскников из ее района принять заявление, но дело не продвигалось. Хочешь – не хочешь, а пришлось ехать в Олин институт.

К счастью, секретарь приемной комиссии, порывшись в компьютере, вспомнил «некую Рожнову из Самары».

– Да, экзамены она сдала заранее, появилась в назначенный день. Но деньги за первые два семестра не принесла, поэтому в наших списках уже не значится: все зачисленные студенты приступили к учебе.

Секретарь комиссии не вспомнил ничего странного в поведении девушки в тот день: немного волновалась, но ведь и все так.

Как я и предполагала – полный ноль в расследовании.

Скучая, я побрела по институтским коридорам. Первокурсники безошибочно выделялись веселой бесшабашностью, громким гомоном. Нестреляные птицы!

Возле курилки я подошла к пестрой стайке вчерашних школьниц, спросила про Олю.

– Да, я помню ее, – с готовностью откликнулась одна из птах. – Я за ней была в очереди в приемную комиссию, она меня потом еще подождала, и мы вместе вышли из института.

– А потом?

– Потом, возле рынка, она пошла к таксофону: сказала, что надо маме и тете позвонить. И мы попрощались.

– А возле рынка ты больше никого не запомнила?

– Да там разные люди были – рынок все таки. Один кавказец на старой «пятерке» все к людям цеплялся: предлагал довести недорого в любую точку города; наверное, частным извозом промышляет. Но я на метро пошла… А Оля потом в институте не появилась, передумала, наверное. Дорого у нас все таки учиться.

Слова про кавказца с «пятеркой» мне совсем не понравились. Но и это ничего не меняло в скудной информации, собранной до этого. По всему, еще одно дело о пропавшей девушке можно отнести в разряд «глухарей».

***

За десять дней ДО ЭТОГО…

С утра из дома позвонил Жека:

– Светка, ты чего не идешь? Я, представляешь, с тем парнем познакомился; ну, который у Феклы подстригается.