– Да она же там – главная. Мария Эдвардовна.

Идиотка! Боже, какая я идиотка! Не удосужиться у Кирки даже фамилию Мэри уточнить! Кажется, я говорила вслух. Кажется, я материлась на весь Остров. Кто бы слышал, как я материлась!

– У Киры? – прервал меня Марэк. – У Гуренковой, что ли?

Меня чуть столбняк не разбил от этого его вопроса.

– Ты что, Киру знаешь? Журналистку из «Питерского доктора»? – Я даже дышать перестала.

– Я не знаю, есть ли такая газета, только Кира Гуренкова – не журналистка. Она – в «шестерках» у Блад. Когда то училась в Первом медицинском, ее отчислили. Работала медсестрой в наркодиспансере, там ее Мэри и подобрала.

Я ничего не понимала.

– А что она у Мэри делает?

– Ну… разное. Вот девиц иногда красивых, вроде тебя, ей «подтаскивает». А так – на разных мелких поручениях.

Я лихорадочно стала вспоминать все наши разговоры с Киркой. Ничего особенного. Мэри она подхваливала, иногда – с иронией, иногда – снисходительно. Она ведь и не скрывала, что все про нее знает… Кирка! Ну какова же сука!

– Так, стоп! А «синяя радиола» – это что же, тоже – игра, блеф?

– Капельки такие коричневые? Сладким пахнут? Так Мэри их Кирке периодически капает: Гуренкова ведь – алкоголичка. У Блад таких капель, знаешь, сколько? Разного цвета. И не только капель…

Марэк вдруг как то неожиданно обмяк, присел на траву. Он как будто уже не замечал меня.

– Что с тобой?

– Света… Мне плохо…

Он не успел договорить, как я догадалась сама. Ломка!

Марэк обхватил руками плечи, начал раскачиваться из стороны в сторону. Казалось, что каждая пересохшая клеточка его организма разрывалась от боли и от жажды.

– Света, мне надо в одно место… Там мне помогут. Там все есть… – Он устало провел дрожащей рукой по лицу.

Низкое солнце еле просвечивало из за соседнего холма. Под деревьями уже лежали глубокие синие тени. Похоже, что было около девяти вечера.

– Что это за место?

Марэк как будто задумался. А потом посмотрел на меня пустыми глазами.

– Знаешь, Света… Ведь у Мэри на острове – клиника тайная… Она там опыты над наркоманами проводит.

* * *

– Пошли!

– Нет, Света. Ты – оставайся. Тебе туда нельзя. Тем более что это – далеко: по дороге – километров двенадцать.

Я даже рот открыла. Проведя целый день на полянке в трех километрах от пристани, я была убеждена, что нахожусь в центре острова.

Теплоход отчаливал в пять утра. Вообще то, как правило, на Валааме туристы проводили день, отплывали вечером, а утром шли в сторону Онеги – на Кижи. Но нынче вышло так, что в Онегу «Котлин» заходить не мог из за больших нерастаявших льдин. И руководство семинаров, пообщавшись с командой теплохода и диспетчером в Питере, приняло решение изменить маршрут: с Валаама выйти позже, а потом, после Ладоги, сделать «зеленую стоянку» в Нижних Ветлугах. Там, на красивом берегу Свири, один из питерских бизнесменов (в частности владелец ресторана, в который якобы любил захаживать будущий последний президент России) задумал новую деревню. Понастроил бревенчатых изб с наличниками в стиле «а ля рус», проложил дорожки из чурок, посадил цветы. В одном из домов устроил выставку предметов старого быта, в другом – музей самогоноварения, в третьем открыл сувенирную лавку.

Предполагалось, что иностранные туристы на этой «зеленой стоянке» будут оставлять много зеленых денежек…

Получалось, что до клиники туда и обратно – двадцать четыре километра.