Мне было противно одно только упоминание о пиявках. А Мэри, видно, села на своего любимого конька:

– Как вы считаете, а где у человека находится душа?

– Ну, в сердце, наверное, – обрадовалась я, что пиявок мы благополучно обошли стороной.

– Многие так думают. Однако если вы спросите любого известного кардиохирурга, что такое сердце, то в ответ услышите, что «это – мускульный орган, толкающий кровь по сосудам». Вы представляете, сердце – всего лишь банальная мышца, придуманная Создателем для перекачки крови.

– Ну, тогда – в мозге. – Мне не хотелось говорить о душе с этой странной женщиной.

– Академик Бехтерева тоже так считает. Эта старая бестия в своем институте Извилин многое, думаю, поняла про мозг.

Но мало что говорит, отделывается лишь туманными намеками на какое то Зазеркалье. И все таки, несмотря на ее гениальность, она – не права…

– …Потому что душа – в крови, – мне интуитивно хотелось сопротивляться Мэри, и я решила, что съязвила.

– Конечно! Кровь – это все! Почему, чтобы поставить диагноз, нужно делать анализ крови? Почему некоторые секты запрещают переливание крови? Почему очистка крови с помощью сорбентов помогает излечивать тяжелейшие заболевания? Почему про красивых девушек говорят – «кровь с молоком»?…

– …Почему у красивых и некрасивых раз в месяц бывает менструация? – Я казалась себе очень остроумной. Но Мэри подхватила «шар».

– Да да! Почему яйцеклетка, не встретившаяся со сперматозоидом, проливается кровью?…

Мне, честно говоря, все это изрядно поднадоело. Я, в конце концов, приехала сюда отдыхать, а не слушать бредни сумасшедшей ученой. Хоть и родственницы короля. И тогда я решительно направилась к двери. Но Мэри меня тормознула:

– А мы ведь с вами так и не познакомились. Как вас зовут?

– Светлана Завгородняя.

Было такое ощущение, что Мэри ударили по лицу.

– Вы – из «Золотой пули»? От Обнорского?

– Да. А что?

Мэри о чем то на секунду задумалась.

– Мне просто казалось, что Светлана Завгородняя должна любить красные платья и соломенные шляпки.

Я пропустила второй удар. Так, в чем дело? При чем тут платье Василиски? За ней следили у «Пролетарской»? То есть – вдруг дошло до меня – за мной? Но кто?

Вдруг стало страшно. Но интуитивно я понимала, что нужно что то говорить:

– Да, я действительно люблю испанскую соломку. Но не на банкет же в шляпке приходить…

– Пойдемте лучше в музыкальный салон, – вдруг быстро засобиралась Мэри.

С собой она зачем то взяла изящный ноутбук. Краем глаза я заметила, что в каюте стояла спутниковая антенна. Такую до этого я видела только у Аркадия. Только Аркадий сейчас в Америке, а я вот здесь – незнамо с кем.

* * *

– Ну, что? Не трахнула тебя еще Мэри? – хихикнула Кирка, подсаживаясь к моему столику с бокалом пива.

Вокруг нас танцевали. Медсестры в перьях, закатив глаза, висели на своих считанных кавалерах. В салон заглянул Сергей и, грустно разведя руки, куда то ушел: наверное, нести вахту. В динамиках мило коверкала язык Вайкуле: «Я не помню лицо утонувшего юнги…» Для теплохода в штормящей Ладоге – очень актуальная песня.

– А с чего ты взяла, что она – лесбиянка? – я сначала спросила, а потом поняла, что краснею, вспомнив свой собственный палец во рту Мэри.

– Так это все знают. Она Таньку Высочанскую совсем затрахала. Вцепилась в нее просто мертвой хваткой. Хотя, как говорят, от Мэри она погуливает с мужиками.