. Нет, не в первый. Но в иные, забытые уже «разы» в кармане у меня лежала ксива со словами: «капитан Ложкин Сергей Иванович состоит в должности старшего оперуполномоченного», а под мышкой висел табельный ПМ. Я был тогда ВПРАВЕ обратиться за помощью к любому милиционеру, участковому, оперу… Как говорится: почувствуйте разницу… Я ощущал разницу оч чень хорошо!
И я бы поехал в адрес один, но на лестнице столкнулся с Шахом и Князем. Конечно, я был для них не авторитет… и вообще – в агентстве без году неделя. Но я сослался на шефа, и они поехали со мной. По дороге ввел их в курс дела, избегая ненужных им подробностей.
– Вопросы есть, коллеги? – спросил я.
– Есть вопросы… коллега, – сказал Шаховской, выделив последнее слово. Видимо, это должно означать, что я – бывший мент – ему не коллега… И я со своей стороны считал точно так же: хоть Виктор Шаховской и не привлекался никогда к уголовной ответственности, но в оперативных документах РУОП его фамилия замелькала еще в самом начале девяностых.
– Спрашивай, – ответил я.
– А премию с этой супружницы барыжной ты за работу, коллега, обговорил?
– Нет, – отрезал я.
– Лохи, – пробормотал Шах и больше ничего не спрашивал, смотрел в окно.
У Гвичия вопросов было больше: а сколько лет вдове? А не блондинка ли она? А как она «вообще, да» ?
Я ответил: лет вдове семнадцать. Блондинка. «Вообще»: 90 – 60 – 90. И Гвичия тоже замолчал… только причмокивал иногда. Глаза у него стали мечтательными, подернулись нежным туманом.
* * *
Прежде чем ехать непосредственно в адрес, заскочили в местное РУВД… Повезло – застали нужного нам опера на месте.
– Да, – сказал он, – звонили мне про ваше дело… лейтенант Иванов, кажется… так?
– Да, – подтвердил я. Иванов – фамилия опера, который «отфутболил» меня в Василеостровском районе.
– Ну, а чего от меня то вы хотите?
– Как чего? Неужели непонятно?.. Сходить с нами в этот адрес. Дело то, скорее всего, об убийстве идет.
– Ну во первых, пока только о розыске пропавшего… Во вторых, я туда уже сходил.
– И что?
– А ничего, меня и на порог не пустили.
Шах хмыкнул, Гвичия изумленно вскинул брови. А я спросил… Я очень спокойно спросил:
– Простите, Виктор… э э…
– Георгиевич, – подсказал опер, включая электрический чайник.
– Виктор Георгиевич, вы здесь в каком качестве служите?
– А там (кивок в сторону двери) висит табличка. На ней все написано… прочитайте.
– Я читал. Там написано, что в этом кабинете работают опера уголовного розыска.
Наш «опер» закончил манипуляции с чайником, поднял на меня глаза и сказал:
– Выйдите из кабинета… Я вас сюда не приглашал… пока.
– Спасибо за помощь, – ответил я. – Пошли, мужики… По моему, кто то таблички на дверях перепутал.
– Желаю успехов, – бросил опер.
Мы вышли. Сказать по правде, мне было очень противно. Гвичия посмотрел на табличку и сказал:
– Какой то странный человек, да?
Шах тоже посмотрел на табличку, сплюнул и сказал:
– Лохи.
Я не сказал ничего.
Я не сказал ничего, я только подумал… но не сказал.
* * *
…Дверь в квартиру, где находится телефон, зарегистрированный на гр. Шурыгину Антонину Викторовну, наводила на мысли о коммуналке и бытовом пьянстве: следы неоднократного и неумелого ремонта, висящий на проводах звонок, порезанная ножом дерматиновая обивка… Таких дверей я за годы пахоты в УР повидал немало. |