– Я… я не знаю, – сказала она. В голосе прозвучал испуг.

– Когда вас допрашивали в связи со смертью Олега, вы сказали чекистам или убойщикам об этих документах?

– Н нет…

– Почему?

– Господи, я совершенно о них не думала…

– А еще кому нибудь вы о них говорили?

– Не помню…

– Постарайтесь. Может быть – маме?

– Да, маме я сказала. Но что из этого следует?

– Вы сказали маме о документах Троцкого до убийства Олега или после?

– До. В тот самый день, когда я встретила его возле метро. Не хотите же вы, Андрей, сказать, что моя мама…

– Нет, Полина, я не хочу сказать, что ваша мама… Но не могла ли она рассказать кому либо о документах? – спросил я.

– Кому? Кому, Андрей? Мама – пенсионерка, обычный технолог со «Светланы», – почти выкрикнула Полина.

– Хорошо, – сказал я, – хорошо. Давайте успокоимся… Когда придет мама?? Где она сейчас?

– Да вот же она. – Полина указала в окно. – Вернулась из поликлиники, беседует с Янкой.

Я посмотрел в окно. На детской площадке стояла пожилая женщина в коричневом плаще, с хозяйственной сумкой в руках. Вокруг нее прыгала на одной ноге Янка.

***

По лестнице мы спустились почти бегом…

– Бабушка! – закричала Яна. – Смотри – мама идет!

Бабушка удивленно посмотрела на Полину и еще более удивленно – на меня.

Мы подошли.

– Мама, – сказала Полина, – это Андрей Серегин, журналист.

– Очень приятно…

– А это моя мама, Тамара Леонидовна.

Я тоже сказал, что мне очень приятно. Тамара Леонидовна смотрела настороженно…

– Мама, – сказала Полина, – мама… Мама, помнишь, я говорила тебе про Олега? Ну зимой я встретила его у метро… Помнишь?

– Конечно, помню. Склероза у меня еще нет.

Полина перевела дух и спросила:

– А помнишь, я сказала тебе о письмах Троцкого, которые нашел Олег?

– И это помню… А в чем, собственно, дело?

– Тамара Леонидовна, – вмешался я, – постарайтесь вспомнить: вы рассказывали кому нибудь об этом?

– А в чем, собственно, дело? Полина, я не понимаю…

– Мама! Мама, это очень важно…

– Ну рассказывала… А что? недоуменно произнесла Тамара Леонидовна.

Я уже начал терять терпение от тупости этой мамаши: неужели вы, мадам, не понимаете, что дали наводку убийце?… Я взял себя в руки и спокойно спросил:

– Кому вы это рассказали, Тамара Леонидовна?

– Да никому. Только одному Федьке паразиту.

Меня как будто оглушили. До меня доносились слова пенсионерки технолога, но я их не воспринимал: «А кому я еще расскажу? Федьке… Он пришел раз пьяненький, расхвастался, что вот, мол, скоро продаст дачу, так разбогатеет. А я ему и попеняла: дурак ты, Федор. Пьяница и бездельник. Что в тебе Полинка нашла? А он: да уж не такой я дурак, как ее Олег… А я ему: Олег то еще может прославиться – он письма Троцкого нашел…»

– Как среагировал Федор? – быстро спросил я. – Заинтересовался?

– Заинтересовался… Но не так чтобы очень. Я же говорю: он пьяненький был.

Дурак дураком.

– Мама! – сказала Полина. – Почему ты ничего не рассказала об этом мне?

– А о чем говорить то, доча? – искренне удивилась пенсионерка.

Действительно, подумал я, о чем тут говорить? Дело то плевое: две… как бы сказать помягче?… две курицы дали Федору наводку на квартиру, где лежит настоящий клад.