– Большой? – спросил я.

– Как вам сказать. Около двух тысяч долларов… Мы его погасили. Продали половину папиного «номенклатурного» участка в Рощино. Но Федор сломался – запил. Шел уже девяносто пятый год. Янка – маленькая, денег нет и муж алкоголик… Ох, я с ним намучилась! Трижды к наркологу его таскала. Он «подшивался», но ненадолго. Плакал, в ногах валялся, а через три четыре месяца все повторялось. Я устала. Я устала чудовищно. В девяносто восьмом мы разошлись окончательно. Трагедии никакой уже не было… какая трагедия? Я, напротив, вздохнула с

облегчением.

– С тех пор живете врозь? – спросил я.

– Разумеется… Да он появляется довольно часто, живет то неподалеку, приходит «дочку навестить». Но хотя бы раз фруктов ей принес! Куда там – пьет.

Пропивает потихоньку, что от отца осталось. Кажется, дачу собирается продать.

Продаст – так пропьет. Впрочем, это не мое дело.

– Понятно, – сказал я. – А Олег?? С Олегом вы после развода отношения поддерживали?

– Скорее нет, чем да… Он звонил иногда по праздникам, но общался больше с мамой, чем со мной, – ответила Полина.

Мне показалось, что она снова заплачет, но этого не произошло. Она улыбнулась и сказала:

– А потом мы с ним столкнулись однажды возле «Академической». Месяца за три до его гибели.

– О чем вы говорили?

– В общем то ни о чем. Поносталъгировали немножко… – Она снова улыбнулась и махнула рукой.

– А все же? – спросил я.

– Так… Знаете, как это бывает, когда люди не общаются очень долго? Кого видел из наших? Как дела? Чем занимаешься?

– Неужели, Полина, все так банально? Ведь вас многое объединяло когда то: любовь… мечты.

Полина нахмурилась:

– Мечты? Мечты растаяли в тумане льдинкою… Мне, собственно, и не хотелось какого то серьезного разговора. Всегда есть риск опошлить то, что было. Да и виновата я перед Олегом…

– Понятно. Скажите, у Олега могли быть враги?

– Навряд ли. Он жил в своем мире.

– А женщина? Была у него женщина?

– Вот этого не скажу… не знаю. Да и на что ему женщина? Его женщина – История, воплощенная в облике Бронштейна. – Полина усмехнулась.

– Да, – сказал я, – жаль.

– Чего вам жаль, Андрей?

Я закурил и ответил совсем не то, что должен был бы:

– Жаль, что он так и не открыл своего Троцкого.

– Но ведь он то как раз и открыл! – сказала Полина.

– Что?

– Он нашел письма и дневник Троцкого!

Меня как будто током ударило. Я сделал несколько затяжек подряд и спросил:

– Где нашел?

– В архиве, который Олегу подарил Бударцев – старый партиец, активист общества «Мемориал». Он собрался на старости лет к детям, в США, и оставил весь свой архив Олегу. Гору пыльных картонных коробок, которые не разбирались десятилетиями. Для Олега копаться в старых бумагах – просто наслаждение! Когда он сказал мне о своей находке, я не поверила. А он: хочешь, дойдем до моего дома, и я покажу тебе подлинники документов?…

Какое то время я сидел ошеломленный.

Я не знал, как относиться к словам Полины… Потом сигарета обожгла мне пальцы, я чертыхнулся и спросил:

– Кто еще знал о том, что Олег хранит дома документы Троцкого?

– Понятия не имею, – ответила она.

– Подумайте, Полина, подумайте… Это очень важно.