Антон согласно закивал, когда я показала ему фотографию Юрия, запечатленного в обнимку с Машкой где то на пляже Финского залива.

– Тот самый дядька и есть, – подтвердил он. Только знал его Антон под другим именем. Рыбкин настолько обнаглел, что представился Антону как… Роман Игоревич Агеев.

– Слушай, Антон, – неожиданно осенило меня, – а Рыбкин, он же Агеев, случайно не причастен к краже рисунков Дюрера у художника Стрелкина?

– Еще как причастен! Он и заставил меня выяснить, где они хранятся у Стрелкина, и как проникнуть в мастерскую. Толя – святой человек, он сделал мне столько добра, а я поступил как последняя скотина…

***

Сотрудника антикварного отдела Юрия Рыбкина в тот же день пригласил в Агентство сам Обнорский под весьма благовидным предлогом.

– Генеральный директор Агентства «Золотая пуля» Андрей Обнорский, – проворковала в трубку секретарша Ксюша, – хочет лично обратиться к Юрию Брониславовичу с просьбой проконтролировать ход расследования по делу о краже картины у сотрудницы Агентства Марины Агеевой.

Кстати, ничего удивительного в том, что люди сами приезжали на улицу Зодчего Росси, чтобы выслушать просьбу Обнорского не было. Видимо, почитали за честь помочь авторитетному человеку.

Мне присутствовать при разговоре с Рыбкиным не довелось.

– А вы Марина Борисовна, сейчас же отправитесь домой. Это приказ, – отчеканил Обнорский. – Мне здесь кровопролитие без надобности.

Поздним вечером Каширин с Зудинцевым привезли моего настоящего, многострадального Порселлиса.

– Отпустили Рыбкина, Марина Борисовна, – рассказывал Каширин, уминая за обе щеки горячие бутерброды, которыми я вознаградила ребят за ратный труд. – Он Обнорскому обещал самого Рябушинского сдать, как представится случай. Признался, что давно на него работает. Как получилось то – Соломон попался в лапы Рыбкину, когда хотел втюхать поддельные яйца Фаберже французскому консулу. Но с Рыбкиным Соломон договориться сумел – знаете, рыбак рыбака…

Рыбкин за бабки Соломона «отмазал».

Потом еще раз. А потом и сам стал на Соломона пахать. И Порселлиса вашего Рябушинский ему заказал.

Машка с поджатыми губами выслушала всю историю от начала до конца и ушла к себе в комнату, даже не сказав «спасибо» – ни за разоблачение жениха оборотня, ни за возвращенное приданое.

***

В субботу нас с Машкой пригласил в гости Толя Стрелкин. Удивительное совпадение: после того, как с Юрой Рыбкиным провели беседу в Агентстве «Золотая пуля», Толя обнаружил в почтовом ящике рисунки Дюрера, пропавшие у него год назад во время ремонта.

– Я думаю, это рабочие спиздили, – доходчиво объяснял историю с рисунками своим гостям эстетам улыбчивый усатый Толя. – А что с ними делать – не знали. Хорошо хоть селедку не заворачивали. Ну хуй с ним, с Дюрером, давайте выпьем!

Мы выпили уже не по одной, когда прозвенел звонок и на пороге Толиной мастерской появился Марк Кричевский. Стрелкин галантно представил Марка гостям.

– Это мой старый добрый приятель, у него своя галерея в Нью Йорке. Куда тебя посадить? Хочешь, к этим двум красавицам? Посмотри какие. Я тебе уступаю это место, только потому, что ты скоро уезжаешь и не успеешь… Ни хрена ты не успеешь, понял, Марк?

Толя посадил Марка между мной и Машей. В этот вечер я имела возможность во всех подробностях рассмотреть затылок пана Кричевского, потому что несколько часов кряду он не сводил глаз с моей дочери.