— У вас есть свидетель?

— Да. Мой коллега, Уолтер Ирвинг. Он пришел ко мне в седьмом часу, мы вместе позавтракали, а потом пошли на работу.

— А что с ножом?

— Это мой нож. Он лежал в чемодане в моей квартире и был оттуда украден.

— Откуда он у вас появился?

— Это подарок.

— От кого?

— Это не имеет ничего общего с делом, господин адвокат.

— Кто вам его дал?

— Это не ваше дело.

— Я должен знать, кто вам дал этот нож, мистер Джефферсон.

— Я сам занимаюсь своими делами, мистер Мейсон.

— В суде вашим делом занимаюсь я.

— И продолжайте это делать. Прошу только не задавать мне вопросов о женщинах, это все. Я ни с кем не разговариваю о женщинах, с которыми поддерживаю отношения.

— А может быть есть что‑то, чего вы стыдитесь в связи с этим подарком?

— Конечно нет.

— Ну, так скажите, кто вам его дал?

— Мне были бы неудобны разговоры на тему женщин, господин адвокат. Потому что, существует возможность, что вы подумаете о даче мною ложных показаний, когда я начну отвечать на вопросы прокурора…

Мейсон внимательно посмотрел на лицо Джефферсона.

— Послушайте, — медленно сказал защитник. — Очень часто дело, которое прокурору кажется ненадежным, укрепляется из‑за того, что обвиняемый не выдерживает перекрестного допроса. Надеюсь, что это дело не дойдет до того пункта, в котором защита станет необходимостью. Но если дойдет, я должен быть уверен в том, что вы меня не обманули.

Джефферсон окинул Мейсона холодным взглядом.

— Я никогда никому не лгу, — коротко сказал он и, отвернувшись от Мейсона, дал знак полицейскому, что тот может увести его в камеру.

Делла Стрит и Пол Дрейк присоединились к Мейсону в проходе между стульями.

— Ну и что об этом думать? — заговорил Мейсон.

— Во всем этом деле есть что‑то подозрительное, — проворчал под нос Пол Дрейк. — Пахнет жареным на расстоянии. И все признаки заранее устроенной махинации. Меня удивляет уверенность Бергера в том, что достаточно использовать такого типа, как Джилли, для обвинения человека вроде Джефферсона.

— Вот именно, — кивнул головой Мейсон. — Мы должны узнать на этот счет побольше. Есть еще что‑нибудь новенькое?

— Вернулся Уолтер Ирвинг.

— Черт возьми! А где же он был?

— Никто не знает. Он появился около половины одиннадцатого утра. Был в зале суда.

— Где сидел?

— В заднем ряду. И внимательно все слушал.

— Хм. Одно противоречит другому, — задумался Мейсон. — Это дело повыкручено во все стороны.

— Полиция что‑то скрывает, Перри. Мне кажется, что они готовят тебе большую неожиданность. Не могу узнать, что это такое. Ты заметил, что Гамильтон Бергер все время был возбужден и очень уверен в себе?

— Именно этого и я не могу понять, — признался Мейсон. — Бергер допрашивает свидетелей и у него такое выражение, как будто их показания, это только вступительный материал. Он не придает большого значения тому, что они говорят и не огорчается тем, что я подкапываюсь под их репутацию и правдивость показаний. Он явно ждет какой‑то бомбы.

— А что с Ирвингом? Ты с ним не собираешься поговорить?

— Мы с Ирвингом в плохих отношениях.