|
Мы способны оценить события и лежащие в их основе скрытые течения. Нечего было и надеяться скрыть от народа, что Айвар Фредериксен. Наследник, будущий Архонт Илиона, возглавил первое открытое и преднамеренное выступление против властей со времен Мак‑Кормака. Теперь на его соратников, убитых, раненых или арестованных, смотрят как на мучеников, а на самого Айзара, тем более что ему удалось скрыться, – как на знамя свободы, как на законного правителя, если хотите, – который еще вернется. – Улыбка Десаи была бы мрачной, если бы его пухлое лицо было способно на такое выражение. – Вы, наверное, обратили внимание на то, что его семья выразила лишь формальное сожаление по поводу «прискорбного инцидента». Нам, представителям власти, приходится быть очень осторожными и старательно избегать всякого давления на Архонта.
До Десаи, который так и не привык к разреженной атмосфере Энея, звуки доходили как сквозь подушку. Он с трудом расслышал шепот девушки: – Что могли бы вы сделать… для Айвара? – Если он – и так, чтобы никакие сомнения в этом были невозможны – по своей собственной воле заявит, что изменил свое мнение, признает, вовсе при этом не заискивая перед Империей, что Эней только выиграет от сотрудничества с властями, – ну тогда, я думаю, возможна не только амнистия для него и его соратников, но и некоторые изменения в сторону большего самоуправления. К Татьяне вновь вернулась осторожность. – Если вы рассчитываете, что это послужит наживкой, чтобы выманить его… – Нет! – нетерпеливо прервал ее Десаи. – Такого рода предложения не делаются во всеуслышание. Сначала требуется конфиденциальная подготовка, иначе все действительно будет выглядеть как подкуп. К тому же, повторяю, я не думаю, что вам известно, где его найти или что он вскоре свяжется с вами. – Комиссар вздохнул. – Но может быть… Я ведь уже говорил вам: основная моя цель – выяснить, в свойственной мне неуклюжей и нерешительной манере, что же все‑таки движет им. Что движет всеми вами? Существует ли надежда на компромисс? Каков лучший для Энея и Империи путь выхода из всей этой трясины? Снова Татьяна долго молчала, обдумывая его слова; потом спросила: – Не хотите ли перекусить? Бутерброды и кофе пришлись кстати. Сидя в крохотной кухоньке Татьяны – внтриловом куполе, опирающемся на спины каменных драконов древней башни, – они могли любоваться несравненным видом на сады, строения, шпили и укрепления университета, к дальше – на Новый Рим, сверкающий Флоун с зеленью по берегам и уходящую к горизонту рыжую шкуру пустыни. Десаи вдохнул аромат кофе – позволения закурить он так и не решился попросить – и вернулся к прежней теме: – Ситуация с Айваром парадоксальна: по вашим словам, он скептик, а тем не менее вот‑вот окажется харизматическим правителем глубоко религиозного народа. – Что? – Десаи уже потерял счет поворотам их разговора, изумлявшим его собеседницу. – Да нет же. Мы, энейцы, никогда не были религиозны. Не забудьте, сама колония па Энее возникла как научная база для изучения Дпдоны. – Татьяна откинула волосы со лба и после паузы продолжала: – Ну конечно, верующие всегда были, особенно среди землевладельцев… Пожалуй, это тенденция возникла давно, еще до Снелунда, как реакция на декаданс Империи, хотя тяготы последних лет ее усилили – люди все больше ищут утешения в церкви. – Девушка нахмурила брови. – Только они не находят там того, что ищут. Вот и Айвар тоже… Он рассказывал, что подростком был очень религиозен, а потом понял, что доктрина церкви несовместима с научным знание: – так что вера не может предложить ничего, кроме набора успокоительных слов, а ему совсем не это было нужно. |
