Щелкнула замком магазина, вытащила обойму. Пустую.
Ну, ты теперь понял, compañero?
Кто это так тебя сделал? Женщина. Нелегально перебравшаяся из Мексики в США через Рио‑Гранде, вооруженная лишь незаряженным пистолетом. Ты в любой момент мог бежать, дружок. Держа в руках молоток, ты мог бы одним движением положить конец всему. Но не положил. Тебя переиграла женщина, perra latina, сучка латиноамериканская.
Он смотрел на пистолет и молчал.
Я была несколько разочарована.
Где же фейерверки? Где бешенство?
Ничего. Ну что ж, никто не может иметь все и сразу.
Он видел и знает.
Его ноги исступленно плясали в холодной придонной воде, уже начинали уставать.
Я кивнула, отползла от проруби, встала и подобрала молоток. Спрятала его, пистолет и маску в рюкзачок.
– Помоги же! Помоги! Помоги! – кричал он.
Я быстро оглядела берег. Никого.
– Помоги! – вопил он, бешено вращая глазами. На что он рассчитывал? Что рядом окажется охотник на уток? Любитель подледного лова?
Нет. Сюда зимой вообще никто не заглядывает, да и я на всякий случай и знак повесила, и турникет заперла, и все следы замела.
– Помоги мне! Помо‑о‑оги мне‑е‑е‑е! – кричал он.
Слова повисали на мгновение в воздухе и вмерзали в лед.
Губы у него посинели, кожа на лице побагровела.
Он что‑то шептал. Я едва разбирала слова. Наклонилась ближе.
– Сучка, сучка, сучка, сучка, сучка, сучка, сучка… – твердил он.
Словам есть предел. Количество слов, которым вообще суждено быть произнесенными, невелико, их подмножество, используемое конкретным человеком, – тем более. Эти могут оказаться твоими последними. Ты именно это хочешь сказать, покидая бренный мир?
– Сучка, сучка, сучка, сучка…
Видимо, так оно и есть. Что ж, придется тебе сказать еще кое‑что, если хочешь остаться в живых.
Минуту спустя мантра видоизменилась, но не сильно:
– Сучка, сучка, сучка, доберусь до тебя, увидишь, несладко тебе придется, доберусь, проучу тебя, да, сучка…
Потом шепотом произнес что‑то еще. Нечто удивительное.
– У тебя, сука, стыда ни хрена нет.
Вот это уже больше было похоже на дело. Откуда же эта строчка? Стыд – до чего старомодно! Гектор говорил, что стыд стал одной из потерь двадцатого века. У него много высказываний в таком духе. Сравнивал Кубу со ртом женщины, губы которой сжаты и кривятся. Кровоподтеки на них – следы побоев, доставшихся ей за долгие годы. Как думаешь, Гек, может, мы бы ему работенку какую в Голливуде подыскали? Характерный актер. Полицейский из Майами с вечной сигарой в зубах. А кино про полицейских еще снимают?
– Стыда нет, доберусь до тебя, сука…
Но ты ошибался. У меня нет и не было ни моральных устоев, ни мужа, ни детей, а вот стыда – пруд пруди.
Он опять начал кричать:
– Помоги же! Помоги! Помоги мне!
Клейкая лента – в рюкзачке. Можно было бы заткнуть ему рот, но к чему? Пусть кричит.
– Помоги мне! Помоги мне! Помоги!
Прошла минута, и силы его иссякли.
Зубы стучали. Глаза закрывались.
Я достала пачку «Фароса», сунула в рот сразу две сигареты. Щелкнула зажигалкой «зиппо», раскурила. Предложила одну ему. Он кивнул. Вставила сигарету ему в рот. Она поможет. Через несколько секунд молекулы никотина начнут стрелять нейротрансмиттерами, те станут высвобождать в мозг небольшие порции допамина. По мере охлаждения организма кровь будет оттекать от конечностей, в избытке снабжая мозг кислородом, что, может быть, вызовет дополнительное выделение допамина и эндорфинов. Возникшее ощущение он вряд ли назовет неприятным.
Запустила руку ему под мышку и чуть приподняла тело в воде. |