|
И помимо всего прочего, они были богаты, хоть и не выставляли этого напоказ. Их английские родители не испытывали особой нужды в деньгах, а американский отчим (правда, у него были еще дети от первого брака) вообще оказался человеком далеко не бедным. Им было и так многое дано, а тут еще и ум, и привлекательная внешность… это могло показаться уже не вполне справедливым. Близких подруг у сестер в университете не завелось. Девушка поднимает глаза на работающего шестом спутника: – Мое предложение остается в силе. – Да я с удовольствием. Правда. Мне нужно размяться. Зубрил последние три дня как оглашенный. Он отталкивается шестом, поднимает его над водой, перекидывает вперед, пока не ощутит беззвучный толчок о дно реки, ждет, чтобы поступательное движение лодки поставило шест вертикально, отталкивается снова, теперь используя волочащийся сзади шест в качестве руля, корректирует направление и снова переносит шест вперед. Лицо его складывается в гримасу. – Провалюсь как пить дать. Кожей чувствую. – Кто бы говорил! Спорим, сдашь лучше всех. – Уступаю пальму первенства Энтони. – Он больше всего боится древней истории. Думает, на степень первого класса ему не потянуть. Она смотрит поверх очков, словно старый профессор; произносит притворно мрачным тоном: «Фукидид – самое слабое мое место». Он усмехается. Она оборачивается, смотрит вперед, на реку. Вниз по течению движется другая плоскодонка, в ней четверо второкурсников – девушка и трое ребят. Замечают идущую против течения лодку. Один из студентов оборачивается к девушке, что то говорит ей; теперь все четверо вглядываются в гондольера и его спутницу – лениво, притворно равнодушно, как смотрят умудренные жизнью прохожие на местных звезд первой величины: Зулеек и прекрасных принцев старшекурсников. «Звезды» не обращают внимания; они привыкли. Еще несколько сотен ярдов, и молодой человек оставляет шест волочиться за лодкой подольше; тыльной стороной ладони отирает пот со лба. – Слушай, Джейн, я что то совсем дошел. И чертовски проголодался. И мне кажется, «Виктория» сегодня закрыта. Девушка выпрямляется на сиденье, улыбается сочувственно: – Так давай пристанем где нибудь здесь. Я не против. – Впереди как раз должен быть канал. Можно войти туда. От ветра укрыться. – Прекрасно. Через минуту обнаруживается канал – старый дренажный ров, идущий под прямым углом от берега реки на восток; по обеим сторонам рва – обсаженные ивами заливные луга. Прогулочная дорожка – на другом берегу реки. Устье канала украшает облезлая доска: «Частное владение. Высадка на берег строго запрещается». Но, войдя в канал, они обнаруживают там еще одну лодку. В ней двое старшекурсников, один растянулся на носу, другой – на корме: читают; между ними – открытая бутылка шампанского. Обернутое золотой фольгой горлышко привязанной за кормой второй бутылки покачивается в зеленоватой прохладной воде. Тот студент, что повыше, с копной светлых волос и раскрасневшимся лицом, поднимает голову и вглядывается в нарушителей покоя. У него странные, чуть водянистые серо зеленые глаза, лишенный всякого выражения взгляд. – Бог ты мой! Джейн, милочка! Дэниел! Неужели от друзей в этом мире нигде не укрыться? Дэниел замедляет ход лодки, усмехается, глядя сверху вниз на обладателя пышной шевелюры, на учебник в его руке: – Ну и притворщик же ты, Эндрю! Зубришь! А мы то верили в тебя. – Ты не так уж прав, мой милый. Это все из за моего престарелого родителя. Представляешь, поставил сотню фунтов, что я провалюсь. Джейн находит все это весьма забавным. Улыбается: – Ужасная подлость с его стороны. Бедный ты, бедный! – Оказывается, тут даже кое что увлекательное можно найти, правда, Марк? Второй студент, постарше Эндрю, бурчит что то, не соглашаясь. |
