— Браки умеют регулировать местоположение и интенсивность осадков, — поделился, в свою очередь, информацией Денис. — Дожди они вызывают там, где им нужно, и, по-моему, Мёртвый город — это не то место, которое они хотели бы залить.

— А мне нравятся дожди, — мечтательно заговорил Андрей, откинувшись на матраце и заложив руки за голову. — Особенно мелкие. И хорошо бы ещё, чтоб при этом солнце светило… Я когда-то любил пройтись по лесу, грибки пособирать… Знаете, сколько у нас в Карелии грибов? Иногда идёшь себе по опушке леса, заглядываешь за кусты, и вдруг ни с того ни с сего дождичек с ясного неба посыпал. А ты идёшь и внимание на него не обращаешь… И даже приятно, честное слово… Я однажды шёл так под дождичком, и вдруг радуга. Большая, в полнеба… — Он помолчал, вздохнул. — Как вспомнишь — кажется, сто лет назад это было…

— А у нас в Гранаде дожди редкость, — сказала Тереза. — Приходится специально пригонять тучи в заданный район и заставлять их проливаться. Дожди у нас льются по расписанию, все знают о них заранее и гадают, какой будет дождь — сильный, или только покапает немного. У нас почти круглый год солнце.

— А я бы сейчас и от солнца не отказался, — Андрей покосился на небо за окном. — У нас на севере оно по ночам не заходит, в доме светло как днём. Вся деревня видна до самого дальнего леса.

Денис молчал, но разговор товарищей заставил и его унестись памятью в собственное детство, проведённое в одном из небольших сибирских городов, вспомнить частые походы с отцом по тайге, ночёвки на берегах рек.

Подумать только, сколько всего было в его недолгой жизни! Многое из прожитого навсегда ушло из памяти, но те земные края, по которым он тогда бродил, запомнились как самое лучшее в жизни. Ему запомнились все места, где он удачно охотился, все озёра, все берега, все укромные родники. Кажется, он помнил даже, о чём он думал в то время.

Сейчас, когда заговорили о дожде, он вспомнил, как они с отцом делали шалаш на берегу озера. Едва они поставили жерди и покрыли их еловыми ветками, как затянул дождик — реденький, тёплый, от которого всё в шалаше отсырело и стало душно…

Разговор как-то сам собой прервался. Друзья задумались каждый о своём. Облака светлели, но ночные тени покидали руины неохотно. По-прежнему угрюмо светилась Цитадель; пролетали флайеры, уносясь куда-то по своим неведомым делам. Мутный серый свет разгоравшегося утра тонул в их голубом блеске.

— Ну, не хотите спать, тогда я лягу, — Денис устроился на матраце — Если что — сразу будите.

Он зевнул во весь рот и закрыл глаза. Видения развалин какое-то время боролись в нём с наплывами картин из ранней юности, потом воспоминания полностью овладели им и он сам не заметил, как заснул.

Проснулся он от внезапного воя, ударившего по ушам, как звук сирены. Андрей стоял боком у окна и осторожно, чтоб его не увидели с площади, заглядывал в него.

— Тут сейчас несколько тварей пробежало, — сказал он, заметив, что Денис проснулся. — Похоже, они гонятся друг за другом.

— Где? — Денис тоже выглянул в окно.

— Скрылись вон за теми колоннами… Эта стая раз пять показывалась, но они были далеко, мы не стали тебя будить.

Денис посмотрел на часы. Он проспал без малого шесть часов, и над Мёртвым город снова начинал сгущаться вечер. Бледное размытое пятно света в облаках, обозначавшее солнце, опускалось за чёрные разрушенные громады левее Цитадели; в небе медленно плыли два флайера, приближаясь к жёлтой башне с разных сторон.

— Выходить ещё рано, — определил командир. — Недостаточно стемнело.