|
– В известном смысле, – сказал он Хорхе, – разница между священниками и полицейскими не так уж велика. Священник старается, по крайней мере должен стараться, помогать людям, быть поборником справедливости и равенства. У нас, детективов, цель – поймать убийцу, доказать его вину, не дать уйти от наказания. – Мне иной раз жаль, – признался Хорхе, – что я не умею об этом рассуждать так же четко, как у вас получается. – Ты имеешь в виду смертную казнь? – Именно. Ведь я, как ни крути, полицейский. Сколько в нашей стране сыщется полицейских, которые действительно против смертной казни? Двое, от силы трое… А с другой стороны, я католик, и моя Церковь учит, что казнить людей не правильно. – А ты в этом твердо уверен, Хорхе? Если разобраться, любая религия лицемерна, потому что одобряет убийство, когда это служит ее целям. О да, в теории все великолепно. Жизнь – это Божественный дар, и людям не дано право отнимать ее. Не дано, но только пока выгодно Церкви. – Разве это может быть ей невыгодно? – Конечно! Возьми, к примеру, войны, когда люди, а вовсе не Бог, лишают жизни себе подобных. И все воюющие народы от ветхозаветных сынов Израилевых до нас, современных американцев, считают, что Бог на их стороне. – Это вы в точку! – сказал Хорхе с довольной улыбкой. – Я, черт побери, и вправду хотел бы надеяться, что Он на моей стороне! – Тогда я бы на твоем месте грешил поменьше. – На моем? – удивился Хорхе. – Я то что! Вот вы действительно сорвались с поводка, так ведь? Сомневаюсь, что вы у Папы Римского в первой десятке кандидатов в праведники. – Что ж, – едва заметно улыбнулся Эйнсли, – я и сам в последние годы невысоко ставлю ватиканских правителей. – Почему же? – Не все придерживались тех правил, которые предписывали остальным. Взять хотя бы папу Пия XII, ты о нем наверняка слышал. Ведь он остался равнодушен к истреблению Гитлером евреев, не протестовал, хотя мог бы спасти множество жизней. Это только один из примеров того, как Церковь попустительствует убийствам просто потому, что не хочет вмешиваться. – Да, родители говорили мне, что им было стыдно, когда об этом стало известно, – кивнул Хорхе. – Но только ведь, по моему, недавно прошел слух о покаянии Церкви. – Да, в девяносто четвертом году, но прожила эта сенсация ровно один день. В Израиле всплыл некий документ якобы из папской канцелярии, где говорилось, что Ватикан признает свою вину и скорбит о жертвах Холокоста. Но уже на следующий день Ватикан заявил: “Нет, это не наш документ. Может быть, когда нибудь, в будущем”. Они, правда, извинились за Галилея. – Я слышал что то, но плохо знаю эту историю. Расскажите. – В тысяча шестьсот тридцать третьем году Галилео Галилея обвинили в ереси и продержали под домашним арестом восемь лет, потому что он доказал, что Земля вращается вокруг Солнца, вопреки католической доктрине о Земле как неподвижном центре Вселенной. И вот в девяносто втором нашего столетия после “тринадцати лет изучения вопроса в Ватикане” – так было официально заявлено – папа Иоанн Павел II признал, что Церковь была не права. Признал то, что наукой было установлено несколько столетий назад! – Неужели это правда? Церковь упрямилась с тысяча шестьсот тридцать третьего года? – Триста пятьдесят с лишним лет! Ватикан никогда не спешит исповедаться в собственных грехах. Хорхе не сдержал смеха: – А стоит мне попользоваться в пятницу презервативом, в субботу беги и кайся на исповеди. |
