— Собирайся, — сказал отец, призвав её к себе.

— Что?..

— Мы едем в Мобиногинон.

Дея сочла за лучшее не задавать вопросов и не спорить с отцом. Собирать ей было нечего. Она спрятала под друидской туникой длинный нож и пристегнула к поясу меч, который Девон дал ей с собой — тот самый, что они привезли из северных гор.

На рассвете следующего дня она уже стояла на колеснице у отца за спиной, и та несла их по дорогам к холму предков, где был назначен сбор. До Лугнасада оставалось три дня.

В первый же день был собран совет, и Дею пригласили выступить перед королями туатов. Отвыкшая от подобного внимания, она немного нервничала, и потому перед тем, как начать свою речь, некоторое время оглядывала зал, оценивая настроение тех, с кем ей предстоит говорить.

Уже через несколько секунд она замерла, будто громом пораженная, увидев на одном из королевских мест рыжеволосую девушку, которая похитила золотой лист. Дея испытала мгновенное и неудержимое желание подскочить к ней и схватить за горло, но тут же подавила его, а успокоившись немного, заметила, что хотя та и сидит на месте королевы туата Лис, со всех сторон её плотно обступают дядья в количестве пяти человек. Дядья негромко переговаривались над головой у девушки, которая выглядела бледной и затравленной.

Порадовавшись про себя тому, в какое положение попала Кейли, Дея начала рассказ. Она изложила всё, что знала, как и обещала отцу, после чего отошла в сторону, позволив старшим говорить.

Следующим выступал её отец. Затем вышел глава рода Левиафана, а следом за ним — главы других домов.

Один за другим они выходили в центр поляны, образованной вершиной холма, и каждый говорил дольше, чем тот, кто выступал до него.

Когда же высказался каждый, снова вышел отец Деи, и начался второй круг.

Уже через несколько часов Дея поняла, что засыпает, но опозориться, уснув на глазах у всех, она не хотела, потому тихонечко просочилась между тронов королей и стоящих вокруг них воинов и, зевая, побрела прочь. Она добрела до речки, которая текла неподалёку, и собиралась было прилечь на траву, когда увидела тонкий силуэт и копну распущенных рыжих волос. Дея вздохнула, предчувствуя неприятный разговор, и не ошиблась.

Обернувшись, Кейли несколько секунд озадаченно смотрела на неё, а затем злая улыбка расколола надвое её лицо.

— Что? — спросила она. — Надеешься, они придут на помощь твоему друиду?

— Не только ему, — спокойно ответила Дея, — всем нам грозит война. А ты неужели не хочешь, чтобы туаты выступили против Кайдена единой стеной?

— Мне всё равно, — Кейли отвернулась, пряча взгляд. Она основательно кривила душой. Больше всего ей хотелось, чтобы кто–нибудь — Риган, короли или любой другой — вышвырнули с острова Кайдена и его людей. Чтобы она, наконец, смогла вернуться к Ригану, и всё пошло бы своей чередой.

— Ты эгоистка, — отметила Дея, останавливаясь неподалёку.

— Мне это говорит одна из тех, кто пытался бросить моего учителя в плену у фоморов?

Дея ответила не сразу. Говорить о том, что обман от начала и до конца был задуман Девоном, она не хотела, и потому произнесла лишь:

— Твой учитель принёс Девону много зла. Ты и представить себе не можешь, сколько он натворил.

Кейли фыркнула.

— Удиви меня.

— Риган убил его семью и проклял его самого. Вся жизнь Девона была из–за него разрушена.

Губы Кейли дёрнулись, она искоса посмотрела на Дею и снова отвернулась к реке.

— Я тебе не верю, — коротко сказала она.