зажег фонарик. Луч выхватил из темноты слежавшиеся кучи древнего мусора и

останки большой собаки, нашедшей здесь свой последний приют.

  Я прикрепил фонарик на карман пиджака, подобрал половинку кирпича и начал

простукивать стены, сложенные из небольших прямоугольных камней. Один из

них под моим ударом дрогнул. Тогда я достал свой складной нож, открыл

лезвие-отвертку и начал расшатывать камень. Лезвие быстро сломалось. Но и

камень не устоял. Со звонким шлепком он упал в грязь у моих ног. На его

месте открылась черная дыра, из которой тянуло неожиданно сухим и теплым

воздухом. Запах оттуда, шел незнакомый, мертвый, гнетущий.

  Справиться с остальными камнями и расширить проход было уже нетрудно. Я

просто повышибал их ногой. В свете фонаря мне открылся круглый сухой

тоннель, уходящий вниз, и две металлические полосы, проложенные по его

полу. Рельсы...

  Я торопливо пробрался в проход и сделал несколько шагов по тоннелю. И все

же не выдержал, обернулся. Конечно, я не увидел за спиной ничего, кроме

стены с неровной темной дыркой. Воображение напомнило мне про лесные

заросли и солнце, разгорающееся среди редких прозрачных облаков. Туда еще

можно было вернуться. Только нужно ли?

  ...Я шел и шел вниз, чувствуя, как напряжена огромная масса земли надо

мной. Подземный коридор оказался однообразен - только стены и потемневшие

рельсы.

  Потом я начал "плыть". Это случилось перед тем, как я наткнулся на

округлую, похожую на галошу вагонетку с каким-то тряпьем на дне.

Рассматривать ее я не хотел, потому что уже появилась тошнота, закружилась

голова и заныли суставы. Мне было не до вагонетки. Я испугался, что

наглотался каких-то подземных газов. Но все равно убедил себя идти дальше.

  Мне стало хуже. В ушах зазвенели колокольчики, загомонили сотни голосов,

запели трубы. Я терпел. Иногда казалось, что я на несколько мгновений

теряю сознание и иду как бы по инерции. Потом это проходило. Потом -

возвращалось опять. Стены вдруг становились зыбкими и тряслись, как желе.

Я делал над собой усилие - и шел дальше.

  Неожиданно я упал на колени, и меня вырвало.

  Поднявшись, я охнул от внезапно ударившей по вискам боли. Теперь мне было

по-настоящему страшно и тесно в этом подвале. Тем более что, поднявшись, я

не вспомнил, куда и откуда иду. Тоннель был горизонтален и одинаков во

всех направлениях. Правда, стены казались уже не такими гладкими и больше

напоминали внутренности природной пещеры.

  Я сунул трясущуюся от слабости руку в карман, достал зажигалку и двинулся

в направлении, которое огонь указал мне своим подвижным красным пальчиком.

  Стало холодно, и я едва шевелился. Тошнота и головная боль не слабели, к

ним прибавились кашель, резь в горле. Я уже не способен был чувствовать

ничего другого, кроме этих мук, и почти не испытал облегчения, когда

впереди мутным пятном загорелся дневной свет. Я вывалился из пещеры и упал

на мелкие камни, напоминавшие речную гальку. Меня снова вырвало.

  Я лежал на спине, наблюдая, как вокруг шевелится густой туман. Когда холод

доконал меня, я перевернулся, встал на четвереньки и пополз, не обращая

внимания на камни, которые впивались в ладони и колени. Вокруг были валуны

в человеческий рост и выше. Туман скрывал их, иногда я цеплялся за них

плечами.

  Потом я выбрался на ровную площадку и распластался на ней, отдыхая. По

горлу и пищеводу вновь прокатилась волна судорог, но это закончилось

приступом тяжелого болезненного кашля. Едва лишь я попытался приподняться,

как сверху раздался жуткий вой, от которого я сразу покрылся липким потом.