Он цепко смотрел на нее.

— Ника, теперь вы поняли, какую радость люди могут дарить друг другу?

Из-за пригорка показались паломники, и она услышала привычную болтовню Вдовы.

— И калека бросил костыли и побежал, не пошел, а прямо-таки побежал! Господь мне свидетель, все было именно так. Я своими глазами видела, как он поцеловал кость от мизинца апостола Иакова и моментально исцелился.

Мир полон чудес, напомнила она себе. А чудеса стоят выше богословских дискуссий. Она отошла от него.

— Вам не провести меня, коверкая логику. Fides quaerens intellectum. — Ее голос дрогнул.

— Опять латынь?

— Похоже, вы невнимательно изучали труды Блаженного Августина, когда были в монастыре. Это означает «Будем же верить, если не можем уразуметь».

— Мне с лихвой хватает одной фразы на латыни. Carpe diem.

— Живи настоящим?

— Настоящее — это единственное, чего не может отнять Господь. — Его пальцы скользнули по ее щеке. — Живите настоящим, Ника. Завтра может не наступить.

Она задрожала от его ласки и не посмела спросить, выдержала ли испытание.

Глава 9

Для Гаррена никакого «завтра» не существовало. Когда Господь отнял его близких, он будто завис между горестным прошлым и пустым будущим. Завис в бесконечном «сегодня».

Он подставил лицо солнцу.

Девушка начала его избегать. Он не собирался пугать ее и жалел, что так вышло. Он всего лишь хотел, чтобы она прозрела и увидела, чем на самом деле является мир. Но она, хоть и почитала его как посланца небес, воспротивилась и зацепилась за слова Блаженного Августина, этого раскаявшегося сластолюбца. Гаррен не был книжником, но историю Августина знал хорошо. Каким только искушениям не поддавался этот старик, прежде чем стать богобоязненным праведником.

Сегодня она тоже испытала искушение. Он услышал, как у нее перехватило дух, когда он ее коснулся. Почувствовал, как на нежном запястье забилась жилка, обгоняя его пульс. О, да, он ввел ее во искушение, и оно испугало ее. В стене ее невинности появилась первая трещинка.

Но и в стене ее доверия тоже. А он зачем-то дорожил ее доверием — не как посланец Божий, но как человек. Лучше не давить на нее, решил Гаррен и оглянулся, высматривая девушку среди пилигримов.

Она покорно шагала рядом с Рукко, который вез на себе сестру Марию. Следом шли, переругиваясь, братья Миллеры. Гаррен вздохнул. Согласившись возглавить их, он думал, что заботиться придется только о безопасных местах для ночевки. Для солдат этого было достаточно, но не для пилигримов, которые, несмотря на суровые церковные предписания касательно отказа от мирских благ во время паломничества, успели за три дня истосковаться по теплым постелям и нормальной еде. Скоро Эксетер. Возможно, там у них получится отдохнуть. Братья прекратят ссориться, монахиня восстановит силы, а похотливые супруги наконец-то смогут уединиться.

Но если в местном монастыре для паломников не окажется места, придется устраивать и кормить их на постоялом дворе, что значительно облегчит его кошелек. И расходов ему, разумеется, никто не возместит. Деньги у него были, но не сказать, чтобы очень много.

Неважно. Каким бы обременительным не вышло это паломничество, оно лишь отчасти возместит то, что сделал для него Уильям. Все потраченное как-нибудь да вернется. Хотя бы с помощью Доминики.

Мысль о ней опалила его чресла. Глупая, отважная девочка. Когда он увидел, как она стоит между серпом и полуголыми любовниками, то овладеть ею захотелось едва ли не сильнее, чем спасти. Он изначально знал, что его миссия будет приятной. Как и о том, что после будет тяжело.

Стоп.