|
Вообще-то у него был выходной, но накопилось много срочной бумажной работы. Он не удержался и зашел в реанимацию, чтобы взглянуть на пациентку, в мозгу которой копался ранним утром. – Дайте ей еще немного поспать, но внимательно следите за ее ЭКГ. Я опасаюсь того, что в мозгу может образоваться отек или кровоизлияние. Похоже, у нее возникла острая боль в плече, когда она попыталась пошевелить рукой. Если она проснется, можете давать ей по два миллиграмма морфина в час. Покидая больницу через главный вход, он пребывал в удивительно приподнятом настрое-нии. Когда Лисбет Саландер вновь проснулась, стрелки часов приближались к двум часам ночи. Она медленно открыла глаза и увидела конус света на потолке. Через несколько минут она повернула голову и поняла, что на шею ее надет фиксирующий воротник. Голова тупо болела, а при попытке переменить положение Лисбет ощутила резкую боль в плече и снова закрыла глаза. «Больница, – подумала она. – Что я тут делаю?» Лисбет чувствовала страшную слабость. Поначалу ей было трудно собраться с мыслями, но затем стали всплывать отрывочные воспоминания. Когда она припомнила, как выбиралась из могилы, ее на несколько секунд охватил ужас. Потом она сжала зубы и стала сосредоточенно дышать. Лисбет Саландер констатировала, что жива. Правда, не была уверена, хорошо это или пло-хо. Что произошло, она толком не помнила, мелькали лишь смутные, отрывочные видения – сарай и то, как она яростно замахнулась топором и вдарила по лбу своему отцу, Залаченко. Жив он или мертв, она не знала. Лисбет никак не могла припомнить, что именно приключилось с Нидерманом. Вроде бы ее поразило то, как он со всех ног бросился бежать, а почему – так и осталось непонятным. Вдруг она вспомнила, что видела чертова Калле Блумквиста. Лисбет засомневалась, не приснилось ли ей все это, но она помнила кухню – вероятно, то была кухня в Госсеберге – и вроде бы видела, как он к ней подходит. «Должно быть, у меня были галлюцинации», – подума-лось ей. Казалось, события в Госсеберге происходили давным-давно или вообще приснились ей в нелепом сне. Лисбет сосредоточилась на настоящем моменте. Она ранена, это ясно и без посторонней помощи. Она подняла руку и пощупала голову – та была основательно забинтована. Внезапно Лисбет вспомнила. Нидерман. Залаченко. У старого подлеца тоже оказался пистолет – браунинг 22-го калибра. По сравнению с любыми другими видами огнестрельного оружия он относительно безобиден, поэтому-то она и жива. «Мне прострелили голову, – вспомнила она. – Я могла засунуть во входное отверстие па-лец и пощупать мозг». Теперь Лисбет удивилась тому, что жива, но это ее волновало на удивление мало: по сути дела, ей было все равно. Если смерть и есть та черная пустота, из которой она только что вы-плыла, то ничего страшного в ней нет. Особой разницы не чувствуется. Сделав это эзотерическое наблюдение, Лисбет закрыла глаза и снова заснула. Продремав всего несколько минут, она услышала движение и приоткрыла глаза. Над ней склонилась сестра в белом халате, и Лисбет снова опустила веки, притворяясь спящей. – Мне кажется, вы не спите, – сказала сестра. – Ммм, – произнесла Лисбет Саландер. – Здравствуйте, меня зовут Марианн. Вы понимаете, что я говорю? Лисбет попыталась кивнуть, но обнаружила, что ее голова зафиксирована воротником и неподвижна. – Нет, не пытайтесь шевелиться. Бояться не надо. Вас ранили, но уже прооперировали. – Можно мне воды? Марианн дала ей попить воды через трубочку. Пока Лисбет пила, она заметила, что с пра-вой стороны от нее возник еще один человек. – Здравствуйте, Лисбет. Вы меня слышите? – Ммм, – ответила Лисбет. – Я доктор Хелена Эндрин. |
