- К тому же, мне не нравится пилить твоего отца. Он и так много работает… Почему я должна заставлять его работать еще и дома?

Нита кивнула. Это было одной из причин, по которым ей нравилось проводить время дома; за исключением Кита она, казалось, была единственным человеком, который наслаждался домашним уютом. Половина детей в школе переживала из-за возможного развода родителей, но Нита никогда не слышала, чтобы ее родители хотя бы повышали голос друг на друга. Она знала, что они ссорились иногда за дверями своей спальни, когда ситуация была особенно напряженной, но никогда не было слышно никаких криков и воплей. Такое положение дел полностью устраивало Ниту. Возможно, поэтому первая настоящая ссора с Китом причиняла ей такую сильную боль.

Ее мама пролистала документы и занялась горой скрепленных между собой распечатанных таблиц.

- Только между нами, - пробормотала она, отделяя бумаги друг от друга и распределяя по месяцам, - есть моменты, когда я желала бы никогда не отказываться от балета. Конечно, ты получаешь вывихи и растяжения, и болящие мышцы, и твои ноги выглядят не совсем так, как полагалось бы выглядеть нормальным человеческим ногам, но зато там никогда не было такого напряжения для глаз.

Она слегка улыбнулась.

- Но если бы я когда-нибудь вернулась, то борьба всех этих эгоистов между собой началась бы опять. “Разные виды творчества”… и все кричали бы друг на друга целыми днями, - она покачала головой. - Здесь лучше. Так, и куда же подевалась эта ручка?

Ниту выудила ручку из-под бумаг и подала маме. Та начала записывать названия месяцев в верхней части таблиц.

- Сколько дней в мае, дорогая?

- Тридцать один.

Нита пошарила вокруг бумаг и нашла другую ручку.

- Мам…

- Хммм?

- Если бы ты поссорилась с кем-нибудь… и тот человек был бы совершенно не прав, а ты права… что бы ты сделала?

- Немедленно бы извинилась.

Нита уставилась на нее в изумлении.

- Если этот человек что-то значит для меня, конечно, - сказала мама Ниты, глядя на отложенную в сторону страницу. - Именно так я всегда поступаю с твоим папой. Особенно если последующие обстоятельства покажут, что я была права.

- Ухх… - промямлила Нита в смущении.

Ее мама поставила пометку на очередной странице и перевернула ее.

- У меня это работает, - сказала она. - Я имею в виду, в самом деле работает, дорогая…

Она посмотрела на следующую страницу и перевернула ее тоже.

- Если это не вопрос жизни и смерти, то какой толк быть правой? Или быть средоточием справедливости в этом? В итоге это приводит только к тому, что люди перестают прислушиваться к тебе. Особенно если они - твои близкие.

Нита искоса посмотрела на маму.

- Но, мам, это действительно вопрос жизни и смерти…

- Солнышко, в твоем возрасте большинство вопросов кажутся вопросами жизни и смерти. Не смотри на меня так, я вовсе не поучаю тебя, - добавила ее мама. - И то, чем ты занимаешься, может быть действительно важно иногда. Но лучше думать о проблеме как о кривой, которую ты выстраиваешь в зависимости от интенсивности переживаний в течение всего времени. У тебя было немного меньше времени для работы с этим, чем, скажем, у твоего папы или у меня. Вещи кажутся гораздо важнее, когда “таблица” становится только одной из четырех или пяти.

Нита поразмышляла, имеет ли это смысл. К ее раздражению, выходило, что так.

- Я терпеть не могу, когда ты заставляешь меня быть объективной, - признала она.

Ее мама устало улыбнулась на это.

- Я сочту это за комплимент. Но это все относительно, дорогая. У меня ушло немало времени, чтобы разобраться в этом, и прямо сейчас моя жизнь начинает походить на сеть. Я не вижу причин, по которым это же не может случиться и с твоей жизнью.

Нита улыбнулась и положила голову на руки.