– Наверное, были причины, – стараясь не поддаваться расслабляющему чувству жалости к этому человеку, сказал Юрий. – Жениться, наверное, хотели. На Марине, невесте Тучкова.

– Все-то вы знаете, – проворчал Медведев. Удивленным он не выглядел. – Да, – продолжал он после длинной паузы, – я вижу, у вас действительно имеются основания думать обо мне, как вы выразились, черт знает что. Хорошо, – решительно сказал он и встал, – я дам вам ваши показания.

– Ваши показания, – поправил Юрий.

– Хорошо, мои показания... Уж не знаю, чем это вам поможет, но раз вы так настаиваете... В конце концов, я перед вами в долгу, вы работали, рисковали... Ладно! Только у меня к вам будет одна просьба. Будьте так любезны, придержите эту бумажку хотя бы до завтра, чтобы я успел уехать и потеряться. Я ни в чем не виноват, но ко мне все равно возникнет масса вопросов, хотя бы как к свидетелю. А пока я буду на эти вопросы отвечать... Ну, сами понимаете. Либо Тучков, либо Кекс – кто-то из двоих меня непременно достанет.

Он говорил это, усаживаясь за компьютер. Щелкнула кнопка, заставка пропала, и экран осветился. Медведев включил текстовый редактор, озадаченно поскреб пятерней затылок, видимо не зная, как начать.

– Так вы обещаете? – спросил он, обернувшись к Юрию через плечо.

– Да бог с вами, – сказал Юрий, – обещаю. В конце концов, сейчас, на ночь глядя, этим никто не станет заниматься. Вот если бы эти показания положить поверх вашего трупа, тогда бы их, наверное, сразу прочли... Слушайте, а компьютер – это обязательно? Не проще ли написать от руки?

– Не проще, – рассеянно откликнулся Медведев, не глядя на Юрия. Под его пальцами уже дробно стрекотали клавиши, на экране будто сами по себе росли, удлинялись черные строчки. – Вы не пользуетесь компьютером? Счастливчик! Это такая отрава... Лично я совершенно разучился писать от руки, это настоящая пытка, а потом сам не могу прочесть то, что наковырял. И это при том, что когда-то у меня был очень неплохой почерк!

Юрий докурил сигарету и взял из пачки Медведева еще одну. Закат за окном кабинета догорел, небо прямо на глазах наливалось густой, очень чистой синевой, которая в погожие вечера предшествует наступлению настоящей темноты. В левом верхнем углу окна загорелась звезда; потом Медведев щелкнул клавишей настольной лампы, над столом вспыхнуло пятно резкого белого света, и звезды не стало видно – теперь вместо нее Юрий видел нечеткое отражение внутреннего убранства кабинета и себя самого, сидящего в кресле у заваленного бумагами журнального столика, с чужой сигаретой в зубах и с нетронутым стаканом виски у локтя. Одежда на нем медленно подсыхала. Медведев в углу трещал клавишами, он печатал двумя пальцами, но с очень приличной скоростью и почти не останавливался, чтобы подумать, как будто писал под диктовку или воспроизводил по памяти заученный наизусть текст. Впрочем, то, о чем писал, он действительно знал назубок, да и думал в последние дни, наверное, только об этом и ни о чем другом; к тому же времени до самолета у него было всего ничего, так что глубокомысленное ковыряние в ухе сейчас являлось для господина Медведева непозволительной роскошью.

Косолапый с силой ударил по клавиатуре, ставя последнюю точку, и вывел текст на принтер. Юрий с усталым интересом наблюдал за тем, как из серого пластикового ящика с жужжанием выползли два густо исписанных листа бумаги; Медведев выхватил их из приемного лотка, бегло просмотрел и, расчистив место на углу стола, поставил внизу каждой страницы число и подпись. Ручка у него была чернильная и явно очень дорогая – со своего места у журнального столика Юрий видел, как сверкало в свете настольной лампы золотое перо.