Зеленый глаз светофора впереди замигал, готовясь смениться желтым. Водитель серой «Волги» увеличил скорость, но до перекрестка было еще чересчур далеко, чтобы успеть проскочить его на желтый. Марина увидела, как вспыхнули тормозные огни милицейской машины; ее правая нога сама собой отпустила педаль газа и потянулась к тормозу, но Марина немедленно спохватилась и, вместо того чтобы плавно затормозить, резко утопила педаль акселератора.

Старый движок взвыл, как демон, которому прищемили хвост, и тяжелый микроавтобус с заметной неохотой увеличил скорость до семидесяти километров в час. В том, что она сейчас делала, было что-то противоестественное, наподобие прыжка с крыши или выстрела себе в голову из охотничьего ружья. Марина вдруг очень некстати вспомнила, что забыла пристегнуться ремнем безопасности, и изо всех сил уперлась обеими руками в руль.

Багажник серой «Волги» стремительно прыгнул ей навстречу; Марина успела разглядеть за покатым задним стеклом повернутые в ее сторону бледные пятна лиц, а в следующее мгновение раздался глухой удар, от которого все ее внутренности, казалось, подскочили к самому горлу, а потом медленно опустились на свои места. Серую «Волгу» с развороченным багажником выбросило почти на середину перекрестка. Послышался панический вой сигнала, дикий скрежет тормозных колодок, резкий шорох шин и еще один глухой металлический удар, когда быстро ехавший по перпендикулярной улице «Лексус», очень похожий на тот, что был у Кудиева, только не серебристый, а белый, врезался милицейской машине в правое переднее крыло. Зазвенело сыплющееся на асфальт стекло, сигналы заныли со всех сторон; ехавший за «Лексусом» потрепанный «Москвич» попытался избежать столкновения, но, увы, тщетно, и за вторым ударом последовал третий, оставивший на сверкающем багажнике дорогой иномарки огромную безобразную вмятину, форма которой в точности повторяла очертания передней части «Москвича».

«Ну вот, я это сделала», – подумала Марина, распахивая дверь микроавтобуса. Она схватила с соседнего сиденья сумочку, выскользнула из машины и пустилась бегом, не глядя по сторонам и не чувствуя под собой ног. В юности она довольно долго и успешно занималась легкой атлетикой, однако юность давно прошла, да и дорогие туфельки на низком каблучке, при всем своем изяществе и удобстве, были не самой подходящей обувью для спринтерского бега. Сворачивая в какой-то двор, Марина услышала позади раздраженный мужской крик: «Стой! Стой, дура, милиция! Стоять, я сказал!» Обернувшись на бегу, она увидела, что за ней гонится тот самый человек, что ехал на переднем сиденье «Волги» – бритоголовый, поджарый, спортивный, уже не с тупо-значительным, а с очень сердитым лицом. Он заметно прихрамывал, и на лбу у него багровел свежий кровоподтек, но бежал милиционер все равно намного быстрее Марины, и она поняла, что ее поймают не позднее чем через десять секунд.

На вытоптанной, голой земле напротив одного из подъездов стояла, странно напоминая пожилого аллигатора с разинутой пастью, древняя «Волга» с открытым капотом. Какой-то крупный мужчина в камуфляжных штанах, домашних шлепанцах и полосатой тельняшке без рукавов, наклонившись, копался в моторе. Марина резко свернула туда, ускользнув от уже готовой схватить ее за плечо руки преследователя.

– Помогите! – испуганным, задыхающимся голосом крикнула она. – Ради бога!

Мужчина вынырнул из-под капота и обернулся. У него было широкое лицо с обвисшими щеками и обтянутое испачканной маслом тельняшкой довольно солидное брюшко, но он был высок, плечист и явно очень силен. Кисти его рук были в масле, как в черных перчатках; в левой руке мужчина сжимал кусок грязной ветоши, а в правой – свечу зажигания. Мгновенно оценив ситуацию, он шагнул вперед, наперерез гнавшемуся за Мариной человеку.

– Мили.