Марина торопливо включила двигатель. Тот завелся с явной неохотой, но все-таки завелся, рыкнул и ровно застучал, наполняя салон неприятной вибрацией. Марина поправила на переносице темные очки, наблюдая за тем, как арестованного усаживают в серую «Волгу». Это напоминало какой-то ритуал: из машины вышли двое в штатском, один из них открыл перед арестованным заднюю дверь, и, когда тот начал садиться, зачем-то пригнул ему голову, как будто боялся, что тот ею ударится. Затем один из этих двоих сел за руль, второй устроился на заднем сиденье рядом с арестованным, а третий – тот самый, бритый наголо и со значительным лицом – уселся рядом с водителем. «Волга» завелась, задним ходом выбралась со стоянки и, пофыркивая глушителем, прокатилась мимо Марины. С огромным трудом преодолев искушение сделать все, что задумала, прямо сейчас, Марина тронула микроавтобус с места, вырулила на перпендикулярную улицу и двинулась следом за «Волгой», которая, к счастью, ехала с весьма умеренной скоростью. «Волга» повернула налево, Марина повторила ее маневр; что-то мешало ей, и она не сразу поняла, что все еще держит в зубах дымящийся окурок. Отлепив от губ, она небрежно выкинула испачканный губной помадой бычок в окно, чего никогда прежде не делала; начиналась новая жизнь, и Марина Медведева чувствовала, что настало время менять привычки и избавляться от всего лишнего.
– Вот именно – избавляться от лишнего! – громко сказала она, после чего, удерживая руль правой рукой, левой одну за другой вынула из ушей бриллиантовые серьги и широким взмахом отправила их через плечо вслед за окурком в окошко.
Одышливое рычание изношенного дизельного двигателя заглушило стук двух оправленных в золото камешков об асфальт; подумав всего секунду, Марина сняла и выбросила обручальное кольцо. Ее кольнула неприятная мысль, что она ведет себя как богатая избалованная сучка, выбрасывая за окно деньги, которых нормальной российской семье хватило бы, самое малое, на месяц. «Ну и ладно, – подумала она. – Если нормальной российской семье надо, пускай подберет. Пользуйтесь, дорогие россияне, мне для соотечественников дерьма не жалко!»
Она посмотрела в зеркало заднего вида. Отделение милиции давно осталось позади, скрывшись за поворотом, и никаких милицейских машин, кроме серой «Волги», поблизости не наблюдалось. Ей показалось странным, что человека, арестовывать которого ездило целое отделение ОМОНа, везут на Петровку в обычной машине и без сопровождения. Впрочем, милицейских порядков она не знала, поскольку никогда не имела дел с милицией и даже не любила смотреть фильмы на эту тему. Такое блаженное неведение могло дорого ей обойтись; подумав, Марина решила, что от этого никуда не денешься. Что поделаешь, если она такое тепличное растение! Не хочешь проблем – оставайся под стеклом, в золотой клетке, а коль уж тебя потянуло на свободу, будь готова к любым неожиданностям!
Вдруг ни с того ни с сего Марина ощутила странный душевный подъем. Страха не было с самого начала – прежняя жизнь не научила ее бояться чего бы то ни было, – а теперь окончательно пропало даже то неприятное волнение, которое она испытывала на протяжении последних двух недель. Все стало просто и ясно, запутанные, мрачные проблемы отодвинулись на второй план. В данный момент у нее было простое, конкретное дело, которое она задумала, спланировала и почти довела до конца одна, без посторонней помощи. План ее был дилетантским и слишком зависел от всевозможных случайностей, чтобы всерьез, без натяжек считаться настоящим планом. Однако до сих пор он работал, как будто сама судьба приняла в этой неравной схватке сторону Марины Медведевой и помогала ей, чем могла, подбрасывая именно те случайности, которые ее устраивали, и до поры придерживая те, которые были ей сейчас ни к чему.
Зеленый глаз светофора впереди замигал, готовясь смениться желтым. |