|
Его сосед по сиденью все еще возился с дверцей, которая упорно не желала открываться. С момента столкновения прошло, наверное, меньше минуты; опер, конечно же, слышал, что сказал ему Одинцов, да и выходить из машины ему было, по большому счету, незачем, просто он еще не совсем пришел в себя и действовал, надо полагать, по инерции. Юрий знал, что слабонервных среди оперативников московского угрозыска практически нет, и понимал, что сидящий рядом с ним опер буквально через пару секунд окончательно очухается и начнет действовать осмысленно. Этого нельзя было допустить; еще раз порадовавшись более чем странной оплошности Одинцова, который велел сковать ему руки не за спиной, что было бы вполне логично, а спереди, Юрий окликнул соседа и, когда тот обернулся, схватил его скованными руками за рубашку на груди, резко рванул на себя и ударил головой в середину лица. Он постарался вложить в этот удар все силы, потому что от него зависело многое, а позиция была крайне неудобной. Удар получился на славу: оперативник с залитым брызнувшей из сломанного носа кровью лицом откинулся на спинку сиденья, криво завалился в угол и затих, не подавая признаков жизни. Глядя на него, Юрий остро пожалел о том, что это не Одинцов.
Кожаный чехольчик с ключами висел у мента на поясе. Не тратя времени на возню с застежкой, Юрий отодрал его с мясом, вытряхнул оттуда связку ключей, отыскал среди них трубчатый ключик от наручников и снял браслеты. На все ушло секунд двадцать; он еще успел после недолгих колебаний завладеть пистолетом оперативника Вити и даже засунуть его в карман, прежде чем через открытую переднюю дверь в салон просунулась широкая, красная физиономия со стрижкой ежиком и с выражением хмурой озабоченности. Это был водитель «Лексуса». – Ни хрена себе; – сказал он, оглядев салон. – А вам, пацаны, крепко досталось. Нет, ты понял, а? Баба за рулем – что может быть хуже? И главное, убежала, как будто ее не найдут... Вот сука! – Это она, наверное, с перепугу, – сказал Юрий, спокойно открывая дверь и выходя из машины. – Все бабы – дуры, – сказал владелец «Лексуса». Он был высокий, с жирным лицом, большим, горделиво выпяченным брюхом и тонкими ногами, торчавшими из просторных, ниже колена, шортов. На шее у него сверкала и мягко переливалась толстая золотая цепь, запястье левой руки охватывал ремешок, на котором болталась сумочка с документами. Юрий пробормотал что-то сочувственное, и, как только водитель «Лексуса» отвлекся от него, сосредоточившись на своей разбитой фаре и треснувшем бампере, боком вдвинулся в уже успевшую собраться вокруг места аварии небольшую толпу, протолкался через нее и быстрым шагом двинулся в сторону, противоположную той, куда убежали Марина Медведева и Одинцов.
Оставив жену на даче присматривать за дочерью и наводить порядок на разгромленной доблестным столичным ОМОНом веранде, главный редактор еженедельника «Московский полдень» Дмитрий Светлов оседлал свой видавший виды «Опель» и помчался в Москву со всей скоростью, на какую была способна машина. По дороге он, рискуя жизнью, сделал не менее дюжины телефонных звонков, не давших никакого положительного результата, если не считать парочки довольно расплывчатых обещаний посмотреть, что тут можно придумать. Одинцову он так и не дозвонился – его телефон все время был занят, из чего следовало, что майор попросту не хочет отвечать на звонки господина главного редактора. Это нисколько не удивило Дмитрия; он уже давно отвык удивляться чему бы то ни было, коль скоро речь заходила о Филатове, но поведение Одинцова, который откровенно от него прятался, Светлов счел, мягко говоря, некрасивым и сделал в памяти глубокую зарубку по этому поводу. Он звонил бы и дальше, но тут в его мобильнике села батарейка, и Дмитрию ничего не оставалось, как убрать телефон и сосредоточиться на управлении автомобилем. |
