– Простите меня. – Миссис Шоу поискала в рукаве и извлекла мокрую скомканную салфетку. – Каждый раз, когда я думаю об этом... Не могу справиться с собой.

– Именно поэтому я не перестаю повторять, что вам следует отправиться домой.

Вики с благодарностью обернулась лицом к женщине, произнесшей эти слова, спокойный, размеренный тон которых подействовал благотворно, как бальзам, на ее натянутые нервы. Даме, стоявшей в дверях кабинета, было за сорок. Невысокая, крепко скроенная, она была одета в практичный костюм – серые фланелевые брюки и белую, отделанную кружевом блузку под белым же рабочим халатом. Рыжевато‑каштановые волосы коротко подстрижены в соответствии с модой; очки в массивной оправе прочно держатся на носу, густо усыпанном веснушками. Почти осязаемо чувствовалась ее уверенность. Внезапно Вики с удивлением осознала, что присутствие этой женщины удивительным образом ее успокоило.

Миссис Шоу шмыгнула носом и снова засунула салфетку в рукав.

– Но я же объяснила вам, доктор Брайт, что мне не хочется уходить домой, где я проведу остаток дня в одиночестве, тогда как здесь, в окружении людей, я, возможно, смогу даже сделать что‑нибудь полезное. – Вики почувствовала, как тонкие пальчики миссис Шоу сомкнулись у нее на запястье. – Доктор Брайт, это дочь Марджори, Виктория.

Ладонь руководителя биологического факультета, обменявшейся с Вики коротким энергичным рукопожатием, оказалась теплой и сухой.

– Мы с вами встречались несколько лет тому назад, мисс Нельсон, сразу после вашей первой награды, мне помнится. Я с сожалением узнала о вашей болезни сетчатки. Должно быть, нелегко вам было оставить работу, которой вы отдавали всю свою душу. А теперь... – Она развела руками. – Примите мои искренние соболезнования по поводу кончины вашей матери.

– Благодарю вас. – Казалось, говорить больше было не о чем.

– Лечащий врач вашей матери, доктор Фридман, если вы пожелаете увидеться с ней, ведет прием в собственном кабинете. Что же касается тела, я распорядилась, чтобы его забрали в морг нашей больницы. Поскольку мы не знали точно, когда вы появитесь и какие дадите распоряжения по поводу обряда похорон, нам показалось, так будет лучше всего. Миссис Шоу позвонила, чтобы сообщить вам об этом, но, должно быть, вы к тому времени уже вышли из дому.

Такое обилие информации не произвело на Вики ощутимого эмоционального воздействия. Внезапно она обнаружила, что черпает силы из источника личности своей собеседницы, поддерживающей ее.

– Могу ли я воспользоваться одним из ваших телефонов, чтобы позвонить доктору Фридман?

– Разумеется. – Доктор Брайт кивнула, указывая на письменный стол. – А теперь, если позволите... – Повернувшись, чтобы уйти, она остановилась в дверях. – Да, мисс Нельсон, дайте нам знать, когда начнется заупокойная служба. Мы хотели бы... – ее жест включил миссис Шоу... – присутствовать на ней.

– На службе?

– Как известно, именно таковы обычаи во время похорон.

Вики едва ли уловила легкий сарказм этих слов, она расслышала только последнее слово. «Похорон...»

* * *

– Как странно. Она совсем не выглядит уснувшей. – В глаза бросалась лишь восковая, сероватая бледность, да еще, пожалуй, полное отсутствие каких‑либо признаков личности, бесспорное свидетельство смерти. Вики безошибочно узнала то, что впервые увидела в лаборатории на кафедре судебной медицины. Мертвые переставали быть живыми. Это звучало достаточно несерьезно, но, пока она всматривалась в невероятно изменившееся лицо матери, она не могла думать ни о чем другом.

Доктор Фридман, снова накрывшая простыней лицо Марджори Нельсон, явно испытывала легкое недоумение, но решила придержать язык.