* * *

Оставалось ещё несколько часов дневного света, когда «лансеры» вырулили из ангаров. Разъярённые совсем недавней гибелью одного из своих самолётов, экипажи считали, что находятся не там, где нужно, и занимаются не тем, что требуется. Впрочем, никто не интересовался их мнением, и сейчас они готовились к очередной операции. В бомбовых отсеках самолётов находились дополнительные топливные баки, и бомбардировщики один за другим промчались по взлётной дорожке, взлетели и начали подъем на высоту двадцать тысяч футов. Там они собрались вместе и полетели на северо‑восток.

* * *

Ещё один дерьмовый ложный манёвр, подумал Дюбро. И как только такой умный человек, как Робби Джексон, может придумать нечто столь идиотское. Но адмирал получил приказ, оба его авианосца, идущие на расстоянии пятидесяти миль друг от друга развернулись навстречу ветру, и с их лётных палуб начали взлетать самолёты – по сорок с каждого. И хотя все они несли полное боевое вооружение, им было разрешено открывать огонь лишь в случае явных провокационных действий.

46. Разделение

– Мы летим почти пустые, – бесстрастным голосом произнёс второй пилот, просматривая пассажирский манифест, что являлось частью предполётной подготовки.

– Что с ними случилось? – раздражённо спросил капитан Сато, глядя на полётный лист и проверяя метеорологические условия. На это не потребовалось много времени. На протяжении всего маршрута погода будет прохладной и безоблачной, поскольку над западной частью Тихого океана образовалась огромная зона высокого давления. Если не считать сильных ветров у берегов Японии, полет до Сайпана будет плавным и спокойным для всех тридцати четырех пассажиров. Тридцати четырех! – с возмущением подумал он. И это на самолёте, рассчитанном больше чем на триста!

– Капитан, мы скоро покинем эти острова, вы ведь знаете это. – Всё было предельно ясно. Население Японии, рядовые мужчины и женщины, испытывали теперь не столько смятение, сколько страх. Может быть, даже «страх» не было достаточно сильным словом. Ему никогда не приходилось видеть такого. Люди чувствовали, что их предали. В передовых статьях газет задавались вопросы, как могло произойти, что их страна встала на такой путь, и хотя вопросы задавались достаточно мягко, смысл их был совсем иным. Все несбыточные мечты. Его страна не готова была к войне ни в психологическом, ни в материальном отношении, и люди внезапно поняли, что происходит в действительности. Шёпотом передавались рассказы об убийстве – как иначе называть это? – видных членов дзайбацу и о том, что правительство в панике. Премьер‑министр Гото не предпринимал никаких действий, не выступал с речами и даже отказался от появления на публике, опасаясь, что ему будут заданы вопросы, на которые он не сможет дать ответ. Однако все это не поколебало веру капитана, заметил второй пилот.

– Нет, мы не уйдём оттуда! Как ты можешь такое говорить? Эти острова принадлежат нам.

– Время покажет, – заметил второй пилот, снова принимаясь за работу. В конце концов, у него были свои обязанности: нужно проверить запас горючего, силу и направление ветра, технические детали, столь важные для успешного полёта коммерческого авиалайнера. Это было то, чего никогда не видели пассажиры, полагающие, что лётный экипаж просто поднимался в кабину и включал двигатели, словно в такси.

* * *

– Хорошо выспались?

– Ещё как, капитан. Мне снился жаркий день и тёплая женщина. – Рихтер поднялся, и его движения опровергли притворно хорошее настроение. Я слишком стар для этого дерьма, подумал пилот. Судьба и везение – если это можно так назвать – сделали его участником этой операции.