|
Местные жители проводили шумные демонстрации в различных частях острова, и никто их не разгонял и не арестовывал. В некоторых случаях японские офицеры в сопровождении вооружённых солдат вежливо просили демонстрантов не приближаться к военным объектам, и местное население благоразумно прислушивалось к их предупреждениям. Во время поездки по острову Кларк и Чавез стали свидетелями нескольких инцидентов, и во всех случаях ситуация была одинаковой: солдаты казались не столько озлобленными происходящим, сколько испытывали смущение. Все это отнюдь не походило на поведение войск, готовящихся вступить в бой, подумал Джон, но ещё более важным было то, что офицеры удерживали солдат, не давая им переступать рамки дозволенного. Причина этого была очевидной: наверняка сверху поступил строгий приказ держать ситуацию под контролем.
– Значит, конфликт исчерпан? – спросил Ореза. – Если не случится ничего непредвиденного, Португалец.
* * *
Закончив формирование правительства, премьер‑министр Кога сразу пригласил американского посла Чарлза Уайтинга. Назначенный на этот пост по политическим соображениям, Уайтинг пережил четыре тревожных недели, полных напряжения и опасности. Он сразу заметил, что охрана вокруг здания посольства США сократилась наполовину. Посольский автомобиль по пути к зданию японского парламента сопровождал полицейский эскорт. Когда он прибыл ко входу для почётных посетителей, там его ждала толпа фотокорреспондентов и тележурналистов, но их не подпускали близко. Посла встретили два только что назначенных министра и проводили внутрь здания. – Спасибо, господин Уайтинг, что вы смогли так быстро приехать. – Господин премьер‑министр, я искренне благодарен вам за приглашение. – Они обменялись рукопожатиями, и это, понимали оба, ознаменовало конец напряжённых отношений между их странами, хотя предстояло обсудить множество проблем. – Надеюсь, вы понимаете, что я не имел никакого отношения к происшедшему… Уайтинг поднял руку. – Извините меня, сэр. Да, я знаю это и хочу вас заверить, что такой же точки зрения придерживается и моё правительство. Нам не нужно говорить о доброй воле каждой из сторон. Наша встреча, – закончил посол, – наглядное доказательство этого. – Итак, какова позиция вашего правительства?
* * *
Ровно в девять утра лимузин вице‑президента Эдварда Келти въехал в подземный гараж Государственного департамента. Агенты Секретной службы провели вице‑президента к лифту для почётных посетителей, который поднял его на седьмой этаж. Там его встретил один из личных помощников Бретта Хансона и проводил к двойным дверям кабинета государственного секретаря. – Привет, Эд, – произнёс Хансон, вставая из‑за стола и направляясь навстречу человеку, которого он знал на протяжении двух десятков лет как на правительственной службе, так и вне её. – Здравствуй, Бретт. – На лице Келти не было заметно печали. За последние недели он многое понял и примирился со случившимся. Сегодня вечером он сделает заявление, в котором принесёт публичные извинения Барбаре Линдерс и ещё нескольким женщинам, называя их по имени. Однако прежде Келти должен сделать то, чего требует от него Конституция США. Он достал из кармана конверт и вручил его государственному секретарю. Хансон вынул из конверта лист бумаги и прочитал два коротких параграфа, в которых Келти сообщал о своей отставке с поста вице‑президента Соединённых Штатов. Произносить что‑нибудь вслух не требовалось. Два старых друга обменялись прощальным рукопожатием, и Келти направился к выходу из Государственного департамента. Отсюда он вернётся в Белый дом, где секретари и помощники собирали его личные бумаги и вещи. К вечеру кабинет будет готов для преемника Келти на этом посту. |
