* * *

– Джек, Чак Уайтинг передаёт сейчас наши условия урегулирования конфликта, и они практически ничем не отличаются от тех, что ты предложил вчера вечером.

– У вас могут возникнуть из‑за этого политические неприятности, – заметил Райан, испытывая облегчение от того, что президент Дарлинг принял решение пойти на такой риск.

Человек, сидевший за огромным резным столом, покачал головой.

– Не думаю, но если такое случится, я сумею выдержать. Нужно, чтобы в войска был немедленно передан мой приказ прекратить активные действия и применять оружие только для самообороны.

– Отлично.

– Пройдёт немало времени, прежде чем восстановятся прежние нормальные отношения.

Джек кивнул.

– Это верно, сэр, но мы постараемся сделать всё возможное, чтобы этот процесс проходил как можно более цивилизованно. Граждане Японии никогда не поддерживали подобной авантюры. Почти все несущие ответственность за неё уже погибли. Нам следует это подчеркнуть. Вы считаете, что я должен заняться этим?

– Хорошая мысль. Давай поговорим об этом сегодня вечером. Может быть, ты пригласишь жену к нам на ужин? Чисто дружески, для разнообразия, – с улыбкой предложил президент.

– Думаю, Кэти это будет приятно.

* * *

Профессор Кэролайн Райан заканчивала операцию. Обстановка в операционной чем‑то походила на сборочный цех электронных приборов. Ей даже не нужно было надевать хирургические перчатки, а процедура мытья рук заметно отличалась от той, что существовала при обычных операциях. Вместо анастезии использовалось всего лишь лёгкое успокоительное, а хирург смотрела в объектив лазера, напоминающего оптический прицел, разыскивая последний повреждённый кровеносный сосуд на поверхности сетчатки глаза пожилого пациента. Она навела перекрестие с тщательностью охотника, прицеливающегося в горного козла на склоне Скалистых гор с расстояния в полмили, и нажала на кнопку. Сверкнула мгновенная зелёная вспышка, и кровеносный сосуд был «заварен».

– Мистер Рединг, я закончила, – негромко произнесла женщина, прикоснувшись к плечу пациента.

– Спасибо, доктор, – сонным голосом пробормотал мужчина. Кэти Райан выключила лазерную установку, встала с высокого табурета и потянулась. За процедурой операции следила из угла помещения специальный агент Андреа Прайс, одетая в медицинский халат персонала больницы Хопкинса. Обе женщины вышли из операционной и наткнулись на профессора Бернарда Катца, который смотрел на них с широкой улыбкой под усами, делавшими его похожим на Бисмарка.

– Как дела, Берни? – рассеянно спросила Кэти, делая пометки для больничной карты мистера Рединга.

– У тебя есть свободное место на каминной доске, Кэт? – Тут уж она оторвала взгляд от блокнота. Катц вручил ей телеграмму, что по‑прежнему оставалось традиционным методом передачи таких новостей. – Ты только что удостоена премии Ласкера, дорогуша. – С этими словами Катц заключил её в такие объятия, что Андреа Прайс едва не выхватила свой пистолет.

– О, Берни!

– Вы заслужили это, доктор. Кто знает, может быть вам ещё доведётся и в Стокгольм съездить бесплатно. Десять лет работы. Это чертовски важный прорыв в медицине, Кэти.

Вокруг собрались и другие сотрудники больницы, аплодируя и пожимая ей руки. Для Кэролайн Мюллер Райан, доктора медицины и члена Американской офтальмологической ассоциации, такой момент мог сравниться только с рождением ребёнка. Ну, подумала она, почти…

Специальный агент Прайс услышала гудки пейджера у себя на поясе, подошла к ближайшему телефону, записала сообщение и вернулась к своей подопечной.

– Что, это действительно настолько важно? – спросила она наконец.