нельзя было обнаружить себя, поскольку схватка -- трое навахо

против одного финикянина -- наверняка закончилась бы не в

пользу последнего.

Взяв в зубы кремниевый нож, а в каждую руку -- по два камня,

юноша начал подползать к часовому. Навахо ни разу не посмотрел

в сторону Бенони. И лишь когда тот подобрался на расстояние

двадцати футов, индеец встал и потянулся. Вскочив на ноги,

Бенони метнул первый камень, который с громким стуком попал

навахо в затылок.

Индеец покачнулся и с ужасным шумом рухнул на землю. Бенони

быстро обернулся к остальным навахо, ожидая, что те проснутся.

Но они даже не пошевелились, лишь лошади и мул продолжали

мирно жевать траву.

Какое-то мгновение юноша колебался между двумя вариантами

дальнейших действий. Снять скальп с только что убитого

человека и с честью вернуться в Финикс. Или развязать Вандерта

и вместе с ним атаковать остальных навахо.

Первый путь, конечно, более легкий -- снять скальп и сбежать,

и это никак не принизит Бенони в глазах соотечественников,

даже если они узнают правду. Джоел Вандерт -- враг. Он хотел

жениться на Дебре Аврез, и показал себя как недостойный воин,

которого взяли в плен.  Даже если перед уходом Бенони

перережет Джоелу глотку, то и тогда не выйдет за рамки своих

прав. Непосвященному, находящемуся на тропе войны разрешено

все, абсолютно все. И не надо считаться ни с кем кроме себя.

Бенони никак не мог принять решение. Благоразумие и логика

подсказывали ему, что лучшее, что можно сделать -- снять

скальп с навахо и бежать в горы. А там врагам будет очень

сложно выследить столь ловкого налетчика.

Но юноша даже представить не мог, как сделает это. Он не мог

бросить соотечественника финикянина на растерзание врагам.

Кроме того, чем больше скальпов он принесет домой, тем больше

получит славы и почестей. А когда станет известна история

спасения Джоела, тот будет опозорен.

Взвешивание всех факторов заняло лишь несколько секунд. Мысли,

неопределенные и нечетко сформулированные, возникали из

подсознания как вспышки, едва заметные толчки откуда-то из

глубины.  Юноша поднял нож, упавший из руки Навахо -- длиной

около девяти дюймов, изготовленный из хорошей и острой стали

-- и пошел к Джоелу. Медленно и спокойно, чтобы не вспугнуть

животных.

Когда Бенони приблизился к Джоелу, тот открыл глаза. Бледный,

с открытым ртом, он как будто не верил тому, что видел. Бенони

и не подумал подать какой-нибудь знак, призывающий к молчанию.

Джоел не настолько туп, чтобы шуметь. В противном случае он

действительно заслуживает смерти.

Острие лезвие мгновенно распороло веревки, стягивавшие руки

Джоела за спиной. Джоел принялся разминать пальцы, морщась по

мере того, как застоявшаяся кровь стремительно начала

циркулировать по венам. Еще два удара ножа разрезали веревки,

связывавшие щиколотки гиганта-финикянина.

Очень тихо Бенони спросил, может ли Джоел двигаться.

--Пока я не могу даже ходить, но, надеюсь, это продлится не

более минуты,-- ответил тот.

Он поднялся и сделал неловкий шаг, словно человек, у которого

отморожены ноги.

--Подожди шестьдесят секунд и...

Но тут где-то сзади раздался крик, это проснулся и вскочил

один из навахо. Он находился ближе остальных и был вооружен

большим стальным клинком. В следующую секунду солнце сверкнуло

на лезвии, брошенном навахо.

Автоматически Бенони метнул во врага свой нож.