|
– Чему могла их научить Селина – хотя она и умела пустить пыль в глаза, – если Гартвидлы всегда едва-едва сводили концы с концами? – На первых порах можно было бы пригласить мисс Гартвидл, – предположила Мэгги. Хо-телось бы только знать, сколько продлится эта «первая пора», ведь они нуждались в деньгах не-медленно. Ее внимание привлек тяжелый серебряный сервиз, который ее бабушка ежевечерне доставала к чаю. Поднимая сахарницу, она незаметно взвесила ее на руке: одна эта вещичка стоила столько, что можно было бы устранить протечку в потолке спальни для гостей на втором этаже. – Может, продать это? – пробормотала она, не подозревая, что говорит вслух. И тут же услышала голос пришедшей в ужас бабушки: – Магнолия! Мы никогда не продадим серебро твоей прапрабабушки. Этот дом и все, что в нем, священны. «Священное» имущество разрушалось на глазах. – Это только идея. – Но идея, которую она будет держать в запасе на тот случай, если со «Школой обаяния» ничего не выйдет, решила Мэгги, ставя сахарницу на место. – О такой работе нечего и жалеть! – произнесла ее бабушка. – Не могу сказать тебе, Маг-нолия, как я огорчалась при мысли о том, что ты служишь заурядным продавцом, – понизила она голос и метнула взгляд в маленькую гостиную, смежную с большой. – Можешь и говоришь! Каждое утро! – Мать Мэгги отрезала ножницами нитку. – Она могла бы выбрать что-нибудь другое, уважая чувства тети Опал. Так что потеря это-го места была карой Божьей. Мэгги чувствовала, что ей снова хочется закричать. – Тетя Опал никогда ни слова не говорила. – И не скажет. Но она страдала, о, как она страдала!.. – Перл отвернула лицо, и Мэгги ус-лышала подозрительное сопение. Из маленькой гостиной донесся смех – там тетушка Опал смотрела телевизор. – Она уже не страдает, – прокомментировала Руби. – Не следовало бы скупиться на какие-то маленькие удовольствия для своей тети, особенно учитывая то, что она чуть не ушла из жизни после ее прошлых… разочарований, – многозначительно укорила Перл. – Уверена, кузине Корэл было бы интересно услышать, что ее считают «разочарованием». Перл страшным шепотом уточнила: – Я говорю не о дорогой Корэл, а только об обстоятельствах ее зачатия. Поскольку в этот момент Руби отмеряла новую нитку, она просто пожала плечами: – Продавец надеялся на постель и был жестоко разочарован. Но незачем обвинять в этом Мэгги. – Руби Джефферсон! – Перл перевела на дочь гневные голубые глаза. – Кого я родила?! – Остановитесь обе! – Мэгги вскочила на ноги. Эти ссоры между матерью и бабушкой сво-дили ее с ума. Когда-то мать потерпела крушение в попытке порвать со строгими традициями Юга, которые старалась поддерживать Перл. Перл никогда не прощала ей этой попытки, а Руби не могла простить себе поражения. И обе переносили этот конфликт на Мэгги – Руби, пропове-дующая независимость, и Перл, истово следующая традициям. – И не из-за кары Божьей я поте-ряла работу, и не потому, что тетя Опал, когда-то соблазненная… – Магнолия Блоссом Джефферсон! Я не желаю, чтобы в этом доме звучали подобные сло-ва! Услышав свое полное имя, Мэгги стиснула зубы и поправилась: –…что более сорока лет назад ее добродетель была похищена каким-то коммивояжером… – Леди, потерявшая честь, оправиться никогда не сможет. – Мама, – вставила Руби, – я оправилась. – Это потому, что ты потеряла то, чего не имела. – Бабушка! Руби не успела произнести ответную реплику, поскольку в этот момент прозвучал входной звонок. Разговор сразу прервался, и женщины уставились на дверь. |
