Она ответила чуть слышно:

– И ты еще спрашиваешь…

* * *

Отпуск у Алексея и Марины совпадал: с середины июля по середину августа – самое доброе время для отдыха.

Думали, гадали, решали, хотелось и на остров Валаам, поглядеть старинные церкви, построенные без единого гвоздя, и на юг, к Черному морю, хорошенько позагорать под жарким солнцем, и в прохладу Прибалтики…

Впрочем, Марина знала, все кончится, как и обычно, поездкой к родителям Алексея, в станицу Александровскую. Алексей – хороший сын, за год успел соскучиться по своим старикам, и они, само собой, тоскуют по нем, в общем то, неплохо относятся к Марине, у них жить удобно, бесхлопотно, беззаботно, почему бы и не поехать в самом деле?

– А ты куда поедешь, девочка? – спросила Марина Степашу. – Наверное, к маме, в Воронеж?

– Вот уж нет, – ответила Степаша, – чего я там не видела?

– Ну да? – протянула Марина слегка разочарованно, думала, Степаша, должно быть, соскучилась по матери и по брату и поедет к ним, домой…

– Я еще не решила окончательно, – сказала Степаша, – поживу, подумаю.

Отодвинула от себя пустую чашку, расстегнула верхние пуговки блузки, голубой в мелкий горошек, подарок Марины к маю.

– Тебе что, жарко? – спросила Марина.

– Ужасно, – ответила Степаша, – может быть, оттого, что я целых две чашки чаю выпила?

Взяла посудное полотенце, стала обмахиваться им, словно веером.

Марина заметила на Степашиной шее нитку жемчуга.

– Смотри, – сказала, – это что, настоящий?

Степаша тронула рукой жемчуг.

– Конечно, настоящий, это – речной, я сама его собирала.

– Ну да? – не поверила Марина. – Как это сама?

– А вот так. Я, когда еще в школе училась, каждое лето ездила в деревню к деду, маминому отцу, бабушки давно уже не было, дед жил один, вот я к нему и ездила. Бывало, не успею приехать – и сразу же на озеро, не помню, как оно называлось, скорей всего было безымянное, но большое такое и глубокое озеро, и в нем водился жемчуг, вот этот самый…

Степаша потянула нитку к себе.

– Вы не думайте, жемчуг нелегко было отыскать, он на дне в песке прятался, его сразу и не увидишь, но я была глазастая, я больше всех находила жемчужин.

– И с тех пор носишь этот самый жемчуг? – спросила Марина.

– Ну да, с тех самых пор. Вы не смотрите, что он маленький, неровный, он знаете какой крепкий? Его даже камнем раздробить трудно…

Степаша сняла с шеи нитку, протянула ее Марине:

– Хотите, попробуйте, ударьте молотком, не расколете, уверяю вас!

– Что ты, Степаша, зачем мне бить по нему молотком? – удивилась Марина.

– А вы попробуйте, – настаивала Степаша.

– И пробовать не хочу и не буду, – сказала Марина, – я тебе и так верю.

– А хотите, я подарю его вам? Нет, правда, хотите? Если вам нравится, возьмите, пожалуйста…

– Да что ты, мне не нужно, – сказала Марина, но Степаша не отставала от нее:

– Возьмите, Марина Тимофеевна, я же вижу, вам нравится, возьмите, прошу вас…

Лишь тогда, когда Марина сказала, что никогда не носит и не любит никаких украшений, Степаша отстала. Снова надела на себя свой жемчуг.

– Я к нему привыкла, сколько лет ношу, не снимаю…

– Вот видишь, а хотела мне подарить…

– Мне для вас ничего не жаль, – пылко ответила Степаша, – все для вас отдам, ни о чем не пожалею никогда в жизни! Верите?

Марина усмехнулась:

– Конечно, верю.