– Оставайся у нас…

– Нет, нет, – запротестовала Степаша, – мне завтра очень рано вставать.

– Почему? – спросил Алексей.

– Обещала в один дом прийти, убраться после ремонта.

Степаша сладко, со вкусом зевнула. И Марина как бы впервые увидела ее мелкие, должно быть, острые и крепкие зубы.

– Вот это зубы, – сказала Марина, – наверно, свободно можешь грецкие орехи перегрызть…

Степаша кивнула:

– Какие там орехи. Могу гвоздь пополам перекусить, хотите, покажу?

– Нет уж, избавь, пожалуйста, – Алексей замахал обеими руками, – еще чего придумаешь?

– А вы не бойтесь, Алексей Петрович, ни один зуб не сломается, а гвоздь пополам, – заверила его Степаша, но Алексей решительно произнес:

– Не надо, очень тебя прошу!

Марина открыла ящик шкафа, вынула свежую простыню, пододеяльник, натянула пододеяльник на плед, надела новую наволочку на подушку.

Сказала Степаше:

– Принеси раскладушку, она в коридоре, на антресолях…

– Будто бы я не знаю, – ответила Степаша. Мигом принесла раскладушку.

– Я на кухне могу переспать, – сказала, но Марина и Алексей, оба в один голос:

– Никаких кухонь! Ложись здесь…

Степаша поставила раскладушку возле самой двери, когда погасили свет, быстро разделась, весело проговорила:

– До чего хорошо…

И тут же заснула. Марина улыбнулась:

– Что значит молодость, уже спит без задних ног…

– Ты тоже быстро засыпаешь, – заметил Алексей и добавил резонно: – Впрочем, ты тоже недалека от молодости…

– А все таки, – грустно ответила Марина, – тридцать два, это тебе, как ни говори, не двадцать…

– И все таки не так уж далеко, – настаивал Алексей.

Марина засмеялась, быстро поцеловала, словно клюнула, Алексея в щеку.

– Ты у меня гуманист, альтруист и филантроп…

Это тоже была давняя присказка все того же профессора Духоборского, Марине присказка понравилась, и она еще в институте взяла ее на вооружение.

Степаша встала чуть свет, убрала раскладушку обратно, на антресоли, аккуратно сложила подушку, простыню, пододеяльник.

Хотя и двигалась тихо, осторожно, словно мышка, однако Марина проснулась, глянула на будильник.

– Еще половина пятого…

– Спите, спите, – прошелестела Степаша, – вам еще добрых три часа спать можно…

– Верных два с половиной, – ответила Марина, вновь засыпая.

Утром дождь разошелся вовсю, крупные дождевые капли стекали вдоль окна, туман поднимался над крышами домов.

– Ну и погода, – поежилась Марина, – как то там наша бедняжка?

– Какая бедняжка? – спросил Алексей.

– Степаша. Наверное, вымокла до нитки.

Алексей внимательно посмотрел на Марину. Она спросила:

– Почему ты так глядишь на меня?

– По моему, ты созрела, – сказал он задумчиво.

– Для чего созрела?

– Чтобы иметь ребенка.

– А ты хочешь? – помедлив, спросила Марина.

– Хочу.

Алексей подошел к ней, ладонью откинул челку с ее лба, прижался щекой к ее щеке.

– Будем тогда вместо того чтобы беспокоиться о Степаше, волноваться за своего собственного. Как, согласна?

Марина крепче прижалась к его щеке, на миг закрыла глаза. Вот так бы стоять всю жизнь, рядом с ним, своим единственным, самым дорогим на свете, и чтобы так было всегда, всегда.

– Согласна? – переспросил Алексей.

Она ответила чуть слышно:

– И ты еще спрашиваешь…

* * *

Отпуск у Алексея и Марины совпадал: с середины июля по середину августа – самое доброе время для отдыха.