-  Да ладно тебе… - Клотильда махнула рукой, отметая все сомнения. - Я и гадаю-то очень редко. Не люблю это занятие.

    -  Почему?

    -  Потому что сбывается.

    -  А если выпадает «Смерть», значит, человек скоро умрет?

    -  Ничего подобного. Монах, а не знаешь. Смерти не существует. Знаешь, какой стих подписан к этой карте? - Она снова вытащила из колоды «Смерть» и прочитала, водя пальцем по ломаным буквам на ленте, обвивающей картинку: «Ich bin Auferstehung und Leben».

    Ремедий нахмурил лоб.

    -  Это из Писания. А почему не по-латыни?

    -  Понятия не имею, - беспечно сказала Клотильда. И заторопила его: - Давай лучше играть. Смотри. У меня на руках младший грех - «Непослушание». Есть у тебя «Подчинение»?

    Она сунулась в его карты.

    -  Нет, «Подчинения» нет. Попробуй взять мой грех другой добродетелью.

    Ремедий протянул «Надежду».

    -  С ума сошел! - Она хлопнула его по руке. - А чем ты будешь бить «Отчаяние», скажи на милость, если выбросишь «Надежду» на какое-то «Непослушание»? У тебя же есть «Стыдливость», смотри…

    Выхватила карту из его пальцев, покрыла ею «Непослушание», отложила в сторону.

    Вскоре игра увлекла обоих. Прошло немало времени, прежде чем Ремедий вспомнил о новичке, которого силился узнать. Поискал глазами. Теперь рядом с незнакомцем сидел Иеронимус. Они были погружены в негромкую беседу.

    И Ремедий успокоился.

    Иеронимус поднял голову. Незнакомый молодой человек стоял возле него, глядел на сидящего сверху вниз светлыми печальными глазами.

    -  Вы Иеронимус фон Шпейер?

    Иеронимус подвинулся, дал ему сесть рядом. Тот примостился, обхватил руками колени. От его грязных волос пахло землей.

    -  Я Валентин Вебер, - сказал незнакомец тихо. - Мы с вами встречались раньше. Один раз. С тех пор я ждал вас.

    Иеронимус молчал, ждал, что будет дальше.

    -  Вы помогли мне, - добавил Валентин.

    Тогда Иеронимус повернул голову, желая рассмотреть этого человека получше.

    -  Я не помню тебя, - сказал он наконец.

    Валентин отозвался - почти шепотом:

    -  Я разговаривал с вами из могилы. Я мертв, отец Иеронимус. Вот уже семь лет как мертв. Только одно и живо еще - моя благодарность.

    Иеронимус поднял руку, провел пальцами по щеке молодого человека. Щека была холодной и на ощупь дряблой.

    Валентин грустно улыбнулся.

    -  Видите? Я мертв.

    Тогда Иеронимус спросил:

    -  А я?

    -  Не знаю, - ответил Валентин.

    Иеронимус видел, что юноша не лукавит.

    -  Почему же мы встретились с тобой, если ты мертв, Валентин?

    -  Может быть, вы умираете, отец мой? - спокойно спросил его Валентин.

    -  Может быть, - согласился Иеронимус.

    А Валентин сказал:

    -  Все эти годы я желал только одного: увидеть вас. Тогда, в Айзенбахе, я слышал ваш голос. Я ничего не знаю о вас. Ничего, кроме голоса.

    Иеронимус шевельнулся.