Ремедий побелел и еле вымолвил:

    -  Надеюсь, что нет.

    Но он знал этого человека. Он сам закапывал его в землю.

    Мартин, Doppelsoldner, дружок стервозной Эркенбальды. Тот, что умер от ран в нескольких милях от Айзенбаха ровно семь лет тому назад.

    -  Может быть, просто похож? - спросила вечером Клотильда, с которой Ремедий поделился своим открытием.

    Но он покачал головой.

    -  Нет, я не ошибаюсь. Разве ты не чувствуешь?

    Клотильда замерла, приоткрыв рот, прислушалась. Потом покачала головой.

    -  Не-а. Ничего такого не чувствую…

    Шепотом Ремедий спросил ее:

    -  Клотильда… КУДА МЫ ИДЕМ?

    -  Балатро знает дорогу, - беспечно отозвалась она.

    -  Дура! С «Несчастья» ходи, с «Несчастья»! У него «Ладья», потопи его, блядь…

    -  На тебе «Сдержанность». Жри. Задавись.

    -  Мало.

    -  Чего мало?

    -  «Сдержанности» мало. Мой грех старше твоей добродетели.

    -  Тогда… «Воздыхание о вечном».

    -  Отбито, - с сожалением сказала Клотильда.

    Ремедий придвинулся к ней ближе, осторожно запустил руку ей за шиворот.

    -  «Непотребство», - сказал он, выкладывая карту девушке на колени.

    Клотильда покусала губку.

    -  На твое «Непотребство» - «Диана».

    -  Мухлюешь, - крикнул Шальк, пристально наблюдавший за игрой.

    Шалька притащили в лагерь, как куль с мукой, повалили на телегу. Увидев пушкаря - того отделали на славу - Клотильда вскочила, засуетилась. И хоть невиден собой Шальк, а едва очухавшись, принялся ладно молоть языком, чем и проник в чувствительную душу девушки.

    На помощь себе Клотильда призвала Иеронимуса, угадав в нем человека знающего. При виде Мракобеса Шальк громко застонал и отвернулся.

    -  Это мне чудится? - осведомился он.

    Иеронимус потрогал пульс у него на шее.

    -  Не чудится, - сказал он наконец.

    Шальк не стесняясь выругался.

    -  Могу тебя порадовать, - продолжал Иеронимус как ни в чем не бывало.

    -  Твой друг Бальтазар Фихтеле тоже здесь.

    Шальк подскочил, но Иеронимус заставил его лежать смирно.

    -  Я позову его.

    И ушел.

    Теперь Шальк лежит в телеге, забинтованный до самых глаз, смотрит, как Клотильда дурит голову Ремедию Гаазу. Парню скоро тридцать, а все такой же дурак.

    Не выдержав, Шальк заорал:

    -  «Диана» младше «Непотребства»! Ну и теленок же ты, Ремедий…

    Ремедий покраснел, смешал карты в руке. Невпопад спросил:

    -  Клотильда… А чем крыть «Любовь Земную»?

    -  «Любовью Небесной», конечно.

    -  А почему Любовь Земная - грех?

    -  Поменьше рассуждай, монашек, - сказала Клотильда. - Сильная карта, так что жаловаться?

    -  Не на что, - отозвался Ремедий и влепил ей поцелуй.