Получилось задорно. Конечно, шум, визг и яркий свет горящей гранаты привлекли внимание «цивилизаторов» на улице, но этой беды нам, по-всякому, избежать бы никак не удалось. Я не сомневался, что стоит только нам покинуть «Последний притон», как среди лежавших на полу бандитов отыщется немало желающих позвать тюремщиков, дабы указать им путь нашего бегства. Так сказать, ткнуть пальцем в спину и плюнуть на пиджак. Но этого я не боялся, ведь как говорится, двум смертям не бывать, а трём и подавно!

В общем, вышел я в окошко последним, оставив за спиной ревущую под двести децибел гранату, горевшую весёлым магниевым огоньком с светимостью полторы тыщи кандел. Пусть урки считают, что сходили на новогодний фейерверк. Мы им столько удовольствий за бесплатно устроили: и проповедь прочитали, и фейерверк залудили! Будет что вспомнить на старости лет, хлопая пустыми выжженными глазницами…

На рысях, гуськом мы рванули прочь от кабака. Особый оптимизм нашему бегу придавали удары металлических подошв о грунт — это «цивилизаторский» спецназ ломанулся в «Последний притон», привлёчённый взрывом гранаты.

— Где ваши «цурюпы», братанги? — спросил я на бегу, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Спрятаны на краю плато, в лесополосе, — ответил быстро Константин Головач. — А твой?

— Мой двигатель закопан дальше, на помойке, — ответил я. — Поэтому надо разделиться!

— Разделяться не надо! — парировал Ильицинский. — Я подхвачу тебя за руки, спустимся вдвоём.

— Я не девочка, чтоб меня подхватывали за руки. И потом — у меня слишком большой вес, разобьёмся оба!

Сергей Лазо упал. У него заплетались ноги и он еле мог бежать. Казаки подхватили его под мышки и буквально поволокли на себе. Я бежал сзади, постоянно оглядываясь. Но предусмотрительность моя помогла нам в этот раз мало. Скрыться за углом мы не успели — солдаты в тяжёлых роботизированных доспехах обежали здание кабака быстрее и, разумеется, увидели нашу милую и тёплую компашку.

Поэтому едва первый из них оборотился в нашу сторону, я в падении выстрелил с двух рук, целя ему в шлем. По крайней мере одна из пуль «чекумаши» попала в голову солдату и тот, не удержав равновесия, упал спиною вверх. Второй же воин в доспехах открыл огонь в мою сторону, но я уже успел уйти с линии огня перекатами и оказался в чаще каких-то растений с огромными цветами. Местный садовник высадил их для украшения газона, не ведая того, что его ботанические излишества спасут мне жизнь. Большие, похожие на лопухи листья, сомкнулись над моей головой и я легко потерялся среди растений полутораметровой высоты. Пули посекли некоторые из них, но все прошли гораздо выше меня, не причинив ни малейшего ущерба.

Стрельба смолкла так же неожиданно, как и началась, и с неба вновь послышался рокот экраноплана. Это логично, с верхотуры, как ни крути, всё видно намного лучше. И если на борту летающего судна сидит толковый снайпер — а он наверняка там сидит! — то нас можно будет перещёлкать как кур на насесте!

Я на четвереньках пересёк газон и, убедившись, что никто меня не видит, забежал за угол какого-то дома. Через несколько секунд я уже находился на улице, параллельной той, где стоял «Последний притон». Экраноплан стрекотал где-то рядом, но оставался вне моей видимости, поэтому я припустил на рысях в сторону помойки. Для того, чтобы спуститься с плато мне нужна была моя «цурюпа»!

Эх, как я бежал! Принимая во внимание хорошую, тёплую погоду, да абляционную подложку под селенитовым сари… Я бежал и потел как любящий супруг в свадебную ночь.

Где-то за спиной загрохотали длинные очереди, судя по характерному свистящему звуку, это были электродинамические пушки.