Собаки мчались следом, как и остальные всадники, но случилось так, что одним из сброшенных наземь оказался граф. Нет сомнений, граф был сильным и ловким охотником и воином – в свое время. Но время это миновало. И теперь он беспомощно лежал в снегу. Он тяжело дышал, доспехи не позволяли ему подняться, даже если бы он мог отдышаться. Это положило конец охоте. Собаки отказывались возвращаться, но их принудили, хотя они могли бесконечно преследовать кабана, несмотря на то, что у них не было никаких шансов, даже у всей своры, против одного зверя.

Итак, охота окончилась. Джим чувствовал себя скверно, и от недосыпа, и от всего прочего. Он в изнеможении упал на стул и попытался рассказать Энджи, что с ним случилось с того момента, когда Каролинус послал их с Брайеном в подземелье поговорить с троллем. К тому же пора было одеваться к обеду, до которого оставалось полтора часа. Нынче был особый из всех двенадцати дней рождественских праздников, и каждому следовало надеть лучшую одежду. И хотя Джим не уделял никакого внимания тому, как он выглядит, он должен подчиниться правилам. Энджи, напротив, хотела, чтобы у нее осталось побольше времени на одевание. Поэтому она выказывала нетерпение, что было на нее не похоже, но Джим должен был рассказать ей обо всем.

– Полагаю, – продолжал Джим, – я здорово влип с этим троллем в подземелье и другим, который, возможно, находится среди гостей. Наверное, потому, что я только подмастерье Каролинуса и должен выполнять его поручения. Но что у меня общего с Агатой Фалон, или принцем, или намерениями Агаты и принца насчет короля Эдуарда? Разве это мои проблемы? А ты что думаешь?

– Кого интересует, что я думаю? – отозвалась Энджи. – Разве тебя касается, что думают другие – Каролинус, принц, Чендос? Тебе должно быть важно, чтобы король поручил опекунство над Робертом достойному человеку. Ты ведь не хочешь терять дружбу с принцем? Даже ради Роберта?

– Не думаю, что мнение принца что‑нибудь значит для его отца в подобных делах, – заявил Джим. На лбу Энджи появилось небольшое, но отчетливое грозовое облачко, и Джим поспешно добавил: – Но я, конечно, не сделаю ничего, что могло бы помешать опеке.

– Это означает, что ты будешь помогать принцу, Чендосу, да еще и графу. Но вряд ли они ждут от тебя невозможного. Найдешь ли ты этого другого тролля, поможешь ли принцу с Агатой Фалон – что может быть поставлено тебе в вину? Я не удивляюсь. Эта женщина пойдет на все, попытается даже стать королевой Англии, – но ведь нас касается только ее кольцо? Ты же не хочешь, чтобы его пришили к одежде Роберта?

Они так и не поговорили о кольце, с огорчением подумал Джим. Энджи просто так упомянула о нем. Свои чувства по этому поводу Джим не хотел раскрывать.

– Конечно, нет. – Джим достал кошель, прикрепленный парой заклепок к его рыцарскому ремню, выудил оттуда кольцо и передал его Энджи.

Она тщательно и подозрительно осмотрела его, даже поднесла к носу, словно намереваясь обнюхать.

– Нет, – нехотя согласилась она, – ничего подозрительного. Теперь я это понимаю.

– Я тоже не думаю, что здесь что‑то есть. Конечно, это может быть совершенно нормальное желание, ведь она Роберту тетка. Ты же знаешь, как здешние аристократы относятся к родне. Возможно, она просто хотела, чтобы у него было это кольцо.

– Ха!

Уже второй раз за последние дни, подумал Джим, Энджи действует и думает, как человек средневековья.

– Я же сказал тебе, что покажу кольцо Каролинусу до того, как оно попадет к Роберту.

– Естественно! Теперь, когда Агата знает о существовании Роберта, она понимает, что земли Фалонов уплывают из ее рук.