Он почесал в затылке. – И не знаю, сколько времени я лежал, хотя мне думается, недолго.
– Мне представляется, Брайен, что у тебя могло быть видение, а то, что я просил тебя притвориться, было лишь чудесным совпадением, которое заставило тебя усомниться в этом и забыть его до того времени, пока не понадобится все вспомнить.
Брайен, Геронда и даже Энджи уставились на него.
– Ты считаешь это возможным, Джеймс? – спросил Брайен, понизив голос.
– Брайен, – торжественно произнес Джим, избегая взгляда Энджи, – все возможно.
Брайен перекрестился. То же проделала и Геронда, за ней Энджи и, наконец, Джим.
– Понимаете, – начал Джим, – если случилось именно так, то видение может не возвратиться, и только потом, в нужное время, ты вспомнишь его. Поэтому просто продолжай жить и действовать, как обычно. И, наверное, ты можешь вскоре вернуться в Большой зал и сказать, что не должен ни о чем говорить. Тогда тебя даже не станут расспрашивать, и ты останешься за столом.
– Я хотел бы еще раз увидеть представление о великой морской битве при Слуйсе, – сказал Брайен.
– Брайен, – вмешалась Энджи, – Джим сказал, что такое могло случиться, он не сказал, что так и случилось.
– Нет, – сказал Брайен, – или у меня было видение, но оно забылось, или у меня его не было, и тогда я ничего не должен говорить.
– Брайен…– начала Геронда, но он твердо остановил ее:
– Я принял решение! Я возвращусь в зал и скажу милорду епископу и всем остальным, что мне нечего сообщить им. – Он немного успокоился и улыбнулся Геронде: – Ты пойдешь со мной. Ты поддержишь меня, когда я буду рассказывать о своем быстром исцелении. Ты станешь свидетелем того, что у меня могло быть видение, но сейчас я его не могу вспомнить, а так как я почувствовал внезапный прилив счастья и сил, то решил возвратиться к столу.
– Что ж, – медленно произнесла Геронда, – возможно…
Лицо Брайена внезапно омрачилось. Он повернулся к Джиму.
– Но что же с тобой, Джеймс, ведь ты намеревался…
– Я все еще намереваюсь. Объяви всем, что твой обморок напомнил мне о чем‑то жизненно важном и я тотчас отправился на поиски Каролинуса.
– А какое отношение имеет ко всему этому Каролинус? – спросила Энджи.
– Ну, в общем‑то это другое дело, но в связи с тем, что мне надо уйти, я могу рассказать ему и о таком важном деле, как видение Брайена. Сейчас я отправляюсь в наши комнаты и переоденусь. Если пойдешь со мной, я тебе все объясню по дороге.
– Хорошо, я иду.
– Ты понимаешь, – начала Энджи, когда они направились в свои комнаты, – что Брайен начал верить, будто у него действительно было видение.
– Что ж, это облегчит ему объяснение с епископом.
– Не в этом дело, он просто очень впечатлителен. Но ты‑то должен стыдиться своего поведения!
– Никому не помешает, что он так думает.
– Конечно! – воскликнула Энджи. – Никому, кроме него!
Джим мысленно нахмурился. Они шли по длинному коридору к своим комнатам.
– Бог с ним, с Брайеном, и с видениями тоже, – сказала Энджи, – мне надо возвратиться к столу. Что, по‑твоему, я должна рассказать?
– Только то, что я сказал Брайену. Правду. Я отправляюсь за Каролинусом, он должен быть там, где он нужен. Ты не обратила внимания, что его нет поблизости? Вчера на обеде он тоже не появился, вообще я не видел его с тех пор, как встречался с троллем.
– Я об этом даже не подумала, – сказала Энджи. |